– А кто они? – надо будет тоже опросить.
– Да местные. – ответил Александр. – Владимир Ильич по кличке Ленин и Алексей Николаевич, для своих просто Лёха. Тоже одинокие, и тоже не алкаши. Между прочим, все с образованием, не абы как.
– Ну, образование добродетели не гарантирует. – парировал Иван. Тем не менее имена, отчества и клички собутыльников в блокнот записал.
***
– Хорошо жил Николаич. – входя в зал сказала Любовь Григорьевна, дворничиха. – Раньше, при советской власти хорошо жил. Вон, какая мебель. В те времена самая модная. И какая сволочь эту перестройку проклятую придумала? – закончила она на политической ноте.
– Ладно, Григорьевна, не буянь. – одёрнул её участковый. – О политике в другой раз поговорим.
– Да, хорошо жил покойный. – сменила тему Григорьевна. – Помнится, как лето, он по колхозам и совхозам работать уезжал, плакаты и лозунги им рисовал. Видать хорошо платили. Да и в другое время, я точно знаю, рисовал он те же самые плакаты для заводов, фабрик разных. Тоже платили. Хорошо зарабатывал мужик. – вздохнула она.
Действительно, при советской власти время для покойного было весьма хлебное, чуть ли не золотое. Денег на наглядную агитацию правительство не жалело. Штатных художников, как правило, ни в колхозах, ни на предприятиях не было. Вот и, так сказать, привлекали спецов со стороны, и платили, судя по мебели в квартире, весьма неплохо.
***
– А как началась эта перестройка, – Григорьевна опять пустилась в воспоминания. – школу, где он детишек рисовать учил, и прикрыли. Николаич, помнится, как-то мне жаловался. Говорил, мол, выгнали на все четыре стороны. Видать и лозунги партийные никому стали ненужными, вот и остался мужик без копейки.
Как это случилось, жена его, Татьяна, собрала манатки и поминай как звали. Жаль, деток у них не было, глядишь и осталась бы. В общем, ушла она и оставила Николаича одного. Хорошо хоть имущество и квартиру не стала делить, видать был у неё кто-то, к нему и ушла.
Иван опять раскрыл блокнот: надо будет отыскать бывшую жену Уварова. Ниточка конечно гнилая, но, как говорится, на всякий случай. Да и начальство любит, когда дело расследуется сразу по нескольким направлениям.
– А родственники у него есть? – спросил Иван.
– Чего не знаю, того не знаю. – ответили Григорьевна. – Никто к нему в гости не ходил. Говорю же, один-одинёшенек мужик остался, как былинка в поле.
***
На следующее утро, ровно в восемь, зазвонил мобильник. Ишь ты, пунктуальные какие. Может боятся чего? Всё верно, звонил один из бомжей проживавших по улице Заречной во владениях участкового Александра Степановича и дворничихи Любови Григорьевны.
– Здравствуйте. – услышал в трубке Иван хрипловатый, как бы прокуренный голос.
– Да, слушаю. – ответил Иван.
– Эта, –