Охотники на фазанов. Юсси Адлер-Ольсен

судьба старшего ребенка в семье», – сказал об этом единственный приличный учитель в школе-пансионе, и Торстен возненавидел его за эти слова. Ведь если тот был прав, как он мог что-то изменить? Этот вопрос терзал его день и ночь. То же самое испытывали Ульрик и Кристиан. Это их и объединило – мучительная ненависть к отцам. И когда Торстен яростно избивал какую-нибудь беспомощную жертву или сворачивал шеи почтовым голубям симпатичного учителя, а по окончании школы ловил испуганные взгляды конкурентов, понявших, что он в очередной раз создал новую непревзойденную коллекцию, то думал при этом о своем отце.

      – Тупые свиньи! – вырвалось у него, когда отец положил трубку. – Свиньи тупые! – бросил он, с ненавистью глядя на многочисленные дипломы и охотничьи трофеи, развешенные на стенах.

      Если бы в соседней комнате в это время не находились дизайнеры, заведующий отделом закупок и большая часть лучших клиентов фирмы, то есть ее главных конкурентов, он бы выкрикнул это во весь голос. Вместо этого Торстен схватил старинный аршин, преподнесенный ему на пятилетие со дня создания фирмы, и стукнул по голове серны на стене.

      – Свиньи, свиньи, свиньи! – повторял он шепотом, продолжая наносить удар за ударом.

      Вспотев, он остановился и попытался навести порядок в мыслях. Голос отца и смысл сказанных им слов слишком его потрясли.

      Торстен поднял взгляд. За стенами дома, там, где лес подходил к морскому берегу, летали несколько голодных сорок. Они бойко галдели и расклевывали останки тех птиц, на которых Торстен ранее срывал свою злость.

      «Поганые твари!» – подумал Торстен и ощутил, что это поможет ему успокоиться.

      Затем он снял с крючка на стене охотничий лук, достал из спрятанного за письменным столом колчана несколько стрел, отворил ведущую на террасу дверь и принялся стрелять по птицам.

      Когда сорочий галдеж смолк, утих и яростный пожар в голове. Это средство ему всегда помогало.

      Потом он пересек лужайку, вынул стрелы из убитых птиц, ногой зашвырнул трупики к остальным на опушку леса, вернулся в кабинет и возвратил на место лук и стрелы. За стеной гомонили гости. Торстен набрал номер Дитлева.

      – У моего отца в Рёрвиге побывала криминальная полиция, – сразу начал он, когда Дитлев взял трубку.

      – Так, – задумчиво ответил Дитлев после паузы. – И что им было надо?

      Торстен набрал в грудь воздуха:

      – Они задавали вопросы по поводу брата и сестры в доме на озере Дюбесё. Ничего конкретного. Если только старый дурень не напутал, кто-то обратился в полицию и посеял сомнения относительно виновности Бьярне.

      – Кимми?

      – Не знаю. Они не сказали, кто это был.

      – Немедленно предупреди Бьярне. Понял? Сегодня же! Что еще?

      – Отец предложил полиции связаться с Крумом.

      На другом конце раздался характерный смешок Дитлева. Совершенно бесстрастный.

      – Из Крума они ничего не вытянут.

      – Нет, конечно. Но это значит, они снова начали копаться в этом деле.

      – У него были