После ужина Ник попросил одолжить ему машину, чтобы поехать на собрание анонимных алкоголиков. Поскольку он неоднократно попадал в неприятные переделки – включая инцидент, когда он разбил обе наши машины за один раз (управляя одной, врезался в другую), его лишили привилегии сидеть за рулем. Но сейчас его просьба звучала вполне разумно. Посещение собраний анонимных алкоголиков входило в обязательную часть курса реабилитации, и мы согласились. Он взял наш универсал, на котором все еще виднелись следы прошлых аварий. После собрания он дисциплинированно вернулся домой и рассказал, что попросил кое-кого стать его наставником на время пребывания в городе.
Назавтра он снова попросил машину. На этот раз – чтобы съездить пообедать с этим наставником. Конечно, я разрешил. На меня произвело впечатление то, с каким старанием он соблюдал установленные нами правила. Он рассказывал нам, куда идет и когда будет дома, и всегда возвращался вовремя. Вот и в этот раз приехал домой спустя каких-то пару часов.
На следующий день ближе к вечеру мы сидели в гостиной у горящего камина. Карен, Ник и я читали, устроившись на диванах, а Джаспер и Дэйзи играли с человечками из конструктора «Лего» на выцветшем ковре. Оторвав взгляд от своего персонажа, Дэйзи рассказала Нику о «противном тупом» мальчишке, который толкнул ее подружку Алану. Ник пообещал прийти в школу и размазать по стенке этого «подлого придурка».
Чуть позже я с удивлением услышал, как Ник тихо похрапывает. Но без четверти семь он проснулся, словно от толчка. Взглянув на часы, он вскочил со словами: «Чуть не пропустил собрание!» – и снова попросил одолжить ему машину.
Меня радовало, что, несмотря на усталость и на то, что он с удовольствием проспал бы до утра, Ник ответственно относился к реабилитации: он нашел в себе силы встать, ополоснул лицо водой, откинул руками волосы, падающие на глаза, натянул свежую футболку и выбежал из дома, боясь опоздать.
Когда пробило одиннадцать, Ника все еще не было. Я очень устал за день, но лежал в постели без сна, и мое беспокойство росло. Мне приходил на ум миллион совершенно безобидных объяснений. Часто после собрания люди идут куда-нибудь выпить кофе. А может быть, он болтает со своим новым наставником. В голове у меня спорили два голоса: один убеждал меня, что я дурак и параноик, другой был уверен, что случилось нечто ужасное. По опыту я знал, что беспокоиться нет смысла, но тревога вспыхивала помимо моей воли и не отпускала. Мне не хотелось предполагать худшее, но в прошлом, когда Ник нарушал «комендантский час», это часто предвещало беду.
Я лежал, вглядываясь в темноту, и моя тревога росла. Печально, но это состояние стало привычным. Вот так я ждал Ника годами. Вечерами, когда он не возвращался к оговоренному часу, я ждал, когда