Опавшие московские листья застелили осенними красками асфальтовые тротуары. Воздух нежился, полу свежий, белая дымка собиралась в небе, менялся ветер. А закаты на западе, стояли жгуче красивыми, лиловым отблеском меркнул свет.
Иван быстро нашел адрес, набрал домофон. Поднялся на седьмой этаж. Он сам, по совпадению жил на седьмом. Не низко, ни высоко. Если лифт сломается, подняться с мальчишечью легкость он мог не напрягаясь.
В приоткрытой двери стояла Татьяна Вячеславовна, с надеждой потаенной встретила она его, в глазах пробежала радость, будто очень желанного гостя встречала.
Иван зашел, поздоровался, снял ботинки, втиснул ноги в подготовленные ему тапочки.
– Руки помою, – предусмотрительно направился он в ванну.
– Конечно, – провела его Татьяна к двери в ванную, включила свет. – Вот это полотенчико для рук, – скромно отступилась она, не преследуя.
Иван показался в светлом, открытом коридоре. Небольшой шкафчик в прихожей с зеркалом, тумба для обуви. Квартира просторная, обхоженная, запах нейтральный.
– Куда?
– Туда проходите.
На кровати, накрытая одеялом по грудь лежала девушка. Светло-русые, гладкие волосы рассыпались по подушке. Голова больной отвернута в сторону персиковой стены, безразличный, бессознательный взгляд рассеялся по лицу. Ивану показалось, что даже зрачки мертво застыли в одной точке и испугался, «что же ему с ней делать?»
– Она хоть слышит? – вполголоса спросил он, обращаясь к матери.
– Слышит… – подтвердила Татьяна, – но не хочет разговаривать.
– Как зовут?
– Катя.
– Ладно, вы оставьте нас, я посижу тут, попробую поговорить, – собранно произнес он, присаживаясь возле кровати.
В комнате зависла тяжелая тишина. Иван даже в мгновение потерялся, не соображая с какой фразы начать, с каких таких интересных слов резануть ее слух. Осмотрелся, на полочках стояли от золота до бронзы победные кубки, награды.
– Хм, – откашлялся Ваня, – я, Иван, пришел к тебе, чтобы помочь, поговорить и настроить тебя на выздоровление. Мама твоя, поделилась со мной, какая беда приключилась у тебя, и я очень сочувствую, что так случилось, но все поправимо в нашей жизни, – старался Иван подбирать правильные, и нужные здесь слова. Внушающим, ровным голосом говорил, и неясно от чего, как запнулся и засомневался, слышит ли она его на самом деле?
Присмотрелся – дочь Татьяны не шевелилась. А приглядевшись к лицу, увидел он бездвижно немигающие глаза, в длинных пышных ресницах.
– Если долго лежать – пролежни будут, которые потом лечить тяжело, – веско сказал он.
– Кто вы, зачем пришли, вы врач? – неожиданно спросила