– Ну, где бы бросить якорь? – огляделся Иван, протирая очки. – Чуть нынче не занесло меня… не занесло кой-куда. Но звезда Рождества, этот, знаете ли, маяк, ибо ждут и беспокоятся… я сам жду и беспокоюсь… но ведь этакий шторм!
Он говорил, ни к кому пока не обращаясь. И вряд ли кому-то хотелось, чтоб обратился; а всё-таки смотреть на него было радостно.
– Садись уже, Ванечка, – появившаяся Василина пристроила его напротив Олеси, да и сама примостилась рядом.
– Выпьем же, Васюта, за прибытие блудного зятя! – Иван покосился на Антипов бокал и налил себе вровень с тем, только совсем из другой бутылки.
– Да, от скромности ты не умрёшь, – заметил Сергей.
Антип услышал лишь оскоминную репризу, произнесённую эстрадным фениксом. Иван выпил до дна, хрустнул огурцом и только тогда спросил:
– А от чего же я умру?
Аллюзия была так резка, что тут же оба рассмеялись, и Иван немедленно наполнил бокал. Бутылка наполовину опустела. Василина придвинула ему тарелку и попыталась заменить бокал рюмкою. Это ей удалось только после второго тоста, поднятого за то, чтоб в жизни всегда было другое, – с этими словами он влил что-то терпкое, рубиновое в высокий фужер, стоявший подле Олеси. Она попробовала отказаться, но Иван локально закричал, ничуть притом не мешая рецепту маринада в хозяйском углу:
– Дамское вино! Амбра, морс! Создано для! Божественный аромат и никаких винтов!
Олеся уступила. Антип испугался: винтов-то в этом морсе хватало. Он подумал отвлечь Ивана, но его опередил Женя, оказавшийся не только с сыном, но и с беременною женой, чьё бледное лицо казалось молчаливо заключённым в скобки вечера. Муж обнял её плечо и, перегнувшись через стол, поинтересовался разницею лет.
– Одиннадцать, – отрывисто сказал Иван.
– Многовато, – покачал головою Женя. – У нас всё же меньше выйдет: семь с половиной.
– Тоже девочку ждёте? – спросила Олеся.
– Тоже…
Заговорили про детей, затем – через Сашку – переключились на хоккей.
– Что же, у него и в каникулы тренировки? – вмешался Михаил Александрович.
Старушка рядом с Антипом вздохнула, должно быть, расслышав в простом, спокойном вопросе сдержанный вскрик, жалобу вот-вот старика, дожидающегося и всё не дожидающегося прихода внуков.
– Две в день, – гордо ответил Иван.
– Хоть бы сегодня привёз, – в голосе Ираиды Петровны та же нотка звучала куда сильнее и почти что упрёком.
– Не дорога.
Антип пристально поглядел на Ивана, удивляясь не столько беззастенчивости вранья, вполне разоблачимого, сколько надобности в нём. Водка, меж тем, произвела на Венециановского зятя сказочное действие. Если вначале он то возбуждённо выкрикивал, то шептал и при этом не в шутку покачивался, так что можно было предположить весьма витиеватый путь от вокзала, где днём он отправил сына домой,