В ритме ненависти. ЛАРИСА ПОРХУН

его возлюбленной. Ему удалось положить её на спину, он убирает с бледного, тонкого, почти прозрачного лица светлые, волнистые волосы. Крови становится всё больше, он смотрит на свои руки, она сочится с них прямо на лицо Ангелины. С её волос тоже стекает кровь, он всматривается в её лицо и в ужасе пятясь, отскакивает в дальний угол. Это не она! На него, ухмыляясь, смотрит разбитная, ярко накрашенная девица, с испитым лицом и огромной грудью. Моня с ужасом и отвращением смотрит на эту, невесть откуда взявшуюся женщину, лет на пятнадцать старше его Ангелины. Лжеангелина встаёт, при этом нежная сорочка его любимой трещит от рвущего на свободу бюста, вытирает с лица кровь и, наклоняясь над ним, хрипло спрашивает:

      – Может, посидим как-нибудь?

      Моня смотрит на дисплей телефона, полчетвёртого. Нет, теперь он уж точно не уснёт. Даже и пытаться не стоит. Он включил ночник и взял с тумбочки книгу. Но из-за невозможности сосредоточиться, читать он тоже не в состоянии. Моня откинулся на подушку и закрыл глаза. И тут же перед ним снова всплыл с жуткой отчётливостью образ лежащей на огромном столе мёртвой и прелестной Ангелины. Настоящей, какой она была, когда он впервые увидел её. А не то чудовище, в которое она превратилась спустя одиннадцать лет. Да, на самом деле он знал, что его Ангелина жива. Более того, совсем недавно он встретил её у их общих знакомых и они разговаривали. Сначала он не мог поверить, что эта крупная, с ярким макияжем, утробным, хрипловатым смехом и глубоким декольте девица – его первая и единственная любовь. Если на то пошло, то ему и сейчас ещё в это верится слабо. Особенно если помнить, как он, до самых мельчайших подробностей, какой она была. Его Ангелина…

      7.

      Моня родился сильно недошенным, на двадцать восьмой неделе и весил менее двух килограмм. У него отсутствовал сосательный рефлекс, а также ногти, брови и волосы, которые просто не успели сформироваться. Вместо ушей и носа, по словам бабушки, были только слабо выраженные крошечные отверстия. Он не мог плакать, его лёгкие никак не хотели разворачиваться, а были свёрнуты в трубочки, наподобие лепестков сильно распустившейся, почти увядшей розы. Он только слабо пищал. Когда их выписали, наконец, из роддома с неутешительным прогнозом и целым букетом сопутствующих диагнозов, расписанных на четырёх листах в его карточке, за него взялась бабушка. Она парила его по нескольку раз в день в каких-то особых травах, постоянно устраивала воздушные ванны с сеансами замысловатого массажа и сложной гимнастики, гуляла с коляской каждый день в любую погоду не менее двух часов, словом вместе с его матерью была при малыше неотлучно и круглосуточно. Благодаря её заботе, Моня не только выжил, но и к трём годам мало чем отличался от своих сверстников. Разве что немного прихрамывал и почти всегда был ниже ростом и как-то мельче, что ли остальных детей. Но если в физическом отношении он отставал, так как с самого рождения рос слабым и болезненным, то в умственном развитии был не только наравне, но и часто далеко впереди