Все то время, что длился ужин, Леопольдо старался не смотреть на Софи, которая будто прилипла взглядом к Леопольдо.
– И не надоедает же, – думал в такие минуты Леопольдо, старательно избегая смотреть на девушку напротив, а еще пытался понять, с какой это стати мать решила его свести со старшей дочерью синьоры Риччи, зная о том, что у него есть Ангелика. Обычная неприязнь к девушке виделась Леопольдо недостаточной причиной, поэтому он решил при случае поинтересоваться у матери истинными причинами увлеченности семьей Риччи. Как знал Леопольдо, семья эта богатой не была. Синьора Риччи работала продавщицей в супермаркете, а синьор Риччи – специалистом на фабрике по производству мебели. Софи, как и мать, была продавщицей, продавала продукты в продуктовом магазине, а Агата, младшая из Риччи, заканчивала школу. По социальному статусу семья Риччи явно не могла сравниться с семьей Витале, хотя и последняя не принадлежала к высшему классу, средний класс – не больше. Возможным объяснением для Леонардо такой, по его мнению, сверхувлеченности семьей Риччи со стороны матери было то, что Паола Витале и синьора Риччи были лучшими подругами. Так или иначе, Леопольдо решил пока не заострять внимание на этой загадке, да и зачем, когда у него есть Ангелика.
Вспомнив о девушке, Леопольдо заволновался и посмотрел на наручные часы. Время перевалило за девять вечера. Пора было ехать за Ангеликой. Семья Риччи также решила не задерживаться в гостях, собралась и дружно покинула квартиру, правда, этому предшествовала череда громких охов и ахов, особенно со стороны синьоры Риччи, выражающих сожаление по поводу столь скорого расставания и, как показалось Леопольдо, большей частью с ним, а не с его родителями.
Когда входная дверь закрылась за последним представителем семьи Риччи (конечно же это была синьора Риччи), Леопольдо вздохнул с облегчением. Довольная улыбка появилась на его лице, но радоваться ему пришлось недолго.
Только хлопнула дверь, Паола Витале повернулась к сыну и вскинула руки.
– Леопольдо, что ты себе надумал? Ты ни словом не обмолвился с Софи. Дитя глаз с тебя не сводило, а ты ее совсем не удостоил взглядом.
– Мама́, давай на чистоту. Что ты задумала? – Леопольдо скрестил руки на груди и оперся спиной о стену.
– Я? Ничего не задумала. С чего это ты взял, что я что-то задумала, Леопольдо? Зачем мне это?
– Кроме тебя этого не знает никто. Но то, что у тебя что-то на уме, и глупому понятно. Слишком хорошо я тебя знаю, мама́. Семейство Риччи, да еще в полном составе, да еще у нас дома, да еще во время ужина. Нет, здесь дело нечисто. Говори, я жду. И учти, у меня мало времени. Меня Ангелика ждет, – Леопольдо сощурил глаза и уставился на мать.
– Умберто! – позвала Паола Витале мужа. – Ты слышишь, Умберто, как твой сын разговаривает с матерью? Дожились. И это в собственном доме. И это ребенок, которого я когда-то прижимала к груди, – руки женщины ожили, взметнулись в воздух и принялись выписывать невероятные геометрические