словно ясное, чистое небо
с постоянной угрозой грозы…
«Как трудно встретиться с тобой…»
Как трудно встретиться с тобой,
лицом к лицу столкнувшись в буднях!
И вновь непониманья боль
и неизбывна, и подсудна.
И этикета трафарет
саднит, напяленный на чувства.
В нём правды нет и жизни нет,
хотя есть что-то от искусства…
«Среди несбывшихся галактик…»
Среди несбывшихся галактик
прошу – не принимай всерьёз
мой неулыбчивый характер,
способный хохотать до слёз.
Припомнив тайну скарабея,
замри с вопросом невпопад —
зачем в петлице орхидея,
когда на платье сто заплат?
Так помолчим без многоточий —
молчание всегда в цене.
Но плод раздора спел и сочен
и снова предназначен мне…
«Осенние поблёкшие цветы…»
Осенние поблёкшие цветы
я принимаю в их неброском виде,
но огорчаюсь, коль спокоен ты
и радуюсь, когда ты ненавидишь.
А небо льёт на землю грустный свет.
Скрипят на тропах мёртвые ракушки.
И знаю я – и знаю много лет! —
что, как они, ты станешь равнодушным.
«Из незаметных превращений…»
Из незаметных превращений
проступит тот внезапный срок,
когда по запаху солений
зима восходит на порог.
И снова будет править холод,
построив замки изо льда,
а у меня найдётся повод
тебя оставить навсегда.
Как простить?
…И оказалось, в том я не права,
что понадеялась – простить сумею
слова твои любые. Но слова
что поползли, ужалив, словно змеи —
не понесла, прощавшая тебя.
Теперь с собою не могу поладить.
Боюсь, напрасно ангелы трубят,
пытаясь мне напомнить о пощаде.
Не знаю я, как сохранить свой дом?..
Как всепрощенья теплотой согреться?..
Ошеломлённо думаю о том,
моё ль оно – отравленное сердце?..
Об одиночестве
В таких ухоженных,
уютных комнатах
опять я, сильная,
тобой не понята.
Шальной экран поёт
цыганским табором,
а я лежу-реву —
такая слабая!
И края снова нет
у виноватости.
И ни к чему они —
земные радости.
«Обиды хлебнув без меры…»
Обиды хлебнув без меры,
над нею подняться силясь,
я – жрицею тайной веры —
венчаю тебя на милость.
Ткань будущего сминая,
взлелеяв разлуки пламя,
небесная и земная —
венчаю тебя на память.
С судьбою уже не споря,
твоей оставаясь частью,
приговорённая к горю, —
венчаю