– Клянусь арфой Прекраснейшей! – изумился менестрель. – Вот уж не ожидал такого полета! Не иначе сама судьба одарила меня изысканным собеседником!
Надо было что-то ответить, но у Тычка как-то выветрились нужные слова, и он лишь скромно кивнул, присаживаясь неподалеку.
– Притомились мои ноженьки, – вздохнул он. – Эк ведь пакость какая…
Лютнист сочувственно покивал и устремил беспечный взор в небеса.
– Меня зовут Аллонель, – поведал он. – С кем имею счастье встречи?
– Э… – замялся Тычок. – Аллотык. К твоим услугам.
Ведь если начинаешь новую жизнь, почему бы не начать с достойного имени, как у большинства нормальных людей? Свое имя – если оно было именем, а не ехидной кличкой времен полубеспамятного невольничьего детства – Тычку никогда не нравилось: не он его выбирал, да и вовек бы не слышал. Аллотык, впрочем, ему тоже не особо понравился.
– Почти тезки, – с улыбкой пропел Аллонель. Он потянулся за лютней, пристроил ее на колене и тихо заиграл легкий, ненавязчивый мотивчик. – Я вижу, тебя что-то тяготит, друг мой. Поведай свою печаль.
– О… – подивился новоявленный Аллотык. – Ты прав, э… мудрый Аллонель. Я долгое время бьюсь над неразрешимым вопросом.
Менестрель обнадеживающе кивнул.
– Меня вдруг заинтересовало, для чего живут люди? Ты не знаешь?
– Ну-у… – лютнист снова принялся разглядывать облака, – разве ж он неразрешимый? Тут нет секрета. Любой мужчина живет ради того, чтобы найти женщину и сделать ее счастливой.
– Ух ты! – восхитился Аллотык и тут же припомнил давешнюю рыжую бестию. – А если я уже… того… осчастливил?
Аллонель взглянул на собеседника повнимательней.
– Если ты уже преуспел, друг мой, то о тебе скоро начнут слагать песни. Как ее зовут?
– Э… кого?
– Даму твоего сердца. Какие у нее глаза, с чем ты сравнил бы ее голос?
– Кхе… – У настоящего мужчины вдруг запершило в горле. – Эм-м… ее имя?..
Врать не хотелось. Новая жизнь как-никак. Проклятье, почему он не спросил ее имя? Она-то сразу поинтересовалась. О Творец, и этот, главный в его жизни блин вышел комом. Какой теперь смысл темнить?
– Я не спросил ее имя, – сокрушенно вздохнул он. – Да и не собирался. Видно, она меня делала счастливым, а не я ее.
Мелодия вдруг неуловимо изменилась. Теперь лютня звучала с легкой грустью.
– От верного слова и сердце прозрело, – задумчиво пропел менестрель. – Светлый ты человек, Аллотык.
Тычок будто лимон раскусил. Сморщился, голову скривил:
– Не Аллотык, – буркнул он. – Тычок меня зовут.
– Доброе имя, – кивнул Аллонель. – И добрые мысли. А чем ты занимаешься помимо того, что бродишь по белу свету?
– Предсказаниями.
Лютня смолкла. Аллонель смотрел на Тычка с некой укоризной и разочарованием.
– И