Радуясь и матерясь Ванечка Голубков оперся на руки и толчком передвинул свое короткое, обрезанное почти по середине тело. Подавшись вперед он переставил обе руки и снова оттолкнувшись сделал еще одни «шаг» в направлении сходен с платформы. (Там, метрах в ста от станции находился малюсенький домик принадлежавший когда-то стрелочнику, а теперь занятый Макаркой под дворницкую. )
«Шаг»… Еще «шаг»… Еще…
Ванечка шел по «листьям» которые так странно, внезапно посыпались с неба на платформу, и которые продолжая падать и падать, тихо и загадочно шелестя.
Маленький, нищий, самый несчастливый, самый бедный человек на земле «шел» по шуршащему ковру из… денег и думал о том, что осень – это здорово… Слышь?
Часть вторая
Ищите женщину
Глава шестая
В которой Родик торжественно вступает под «сень Петрову», вырабатывает план действий и действует сообразно этому плану
Питер встретил Родиона Оболенского по свойски: сизокрылый шальной голубь метко прицелившись из под стальной стрехи гигантского шатра накрывающего перрон Витебского вокзала, нагадил Родику прямо на лацкан пиджака; старуха с огромными клетчатыми кошелками два раза наступила ему на ногу – первый раз специально, второй раз из вредности; и огромная деревянная дверь с латунными баранками вместо ручек, при выходе из вокзала наддала Родику в спину, сообщая ему необходимое ускорение без которого в большом городе человеку просто не выжить.
Однако неспортивное поведение «вестника мира», вредность пенсионерки, и даже ускорение с которым Родиона выбросило в город дверью, нисколько не вывели его из себя, а скорее наоборот – вселили изрядную долю оптимизма.
Родион рассуждал так: согласно первому закону подлости, который гласит, что «если какая ни будь неприятность может произойти, она происходит» – любое дело которое начинается хорошо, скорее всего закончится плохо. А стало быть, если следовать от противного – любое дело которое начинается плохо, скорее всего закончится хорошо.
Правда существовало еще одно следствие: любое дело которое начинается плохо как правило заканчивается еще хуже. Но на это Родион смотреть было нечего. Родик был оптимистом.
Он просто подошел к небольшому кафетерию на улице у вокзала, где торговали пирожками, пончиками и гамбургерами, (по нашему котлетами с хлебом), подошел и попросил салфетку, которой легко стер с лацкана пиджака следы голубиной радости.
– Хорошо, что коровы не летают, – усмехнувшись, проговорил он, подмигнул краснощекой продавщице за стойкой кафетерия и выбросил салфетку в корзину для мусора внутренности которой были устланы заплеванным полиэтиленовым мешком.
«Хозяйка» забегаловки сделала «фыр», скривила пухлые губки в брезгливой усмешке и, демонстративно кутаясь в огромный