– Ни один человек, ни одна современная технология не может уничтожить этих тварей, – сказала Габриэла, хотя для Накамуры ее голос звучал где-то в другом мире. – Только тени и солнце… Еще одна ирония. Хотите увидеть, как солнце сжигает дикую поросль? – спросила она доктора.
– Что?
– Я могу попросить детей Наследия вышвырнуть этих тварей на солнце.
– Не нужно.
– Вы не верите?
Доктор не ответил. Не заметил он и появление одного из охранников Наследия. Тени ожили, свет в палате заморгал, позволяя этим ошметкам тьмы добраться до своих жертв. Дети-монстры превратились в небытие, пустоту.
– С Клео произойдет нечто подобное, если вы не поможете ей, – сказала Габриэла Накамуре.
– Я хочу уйти отсюда, – прошептал доктор, начиная задыхаться.
– Вирус ослабляет ребенка в ее чреве, но если его не извлечь до того, как инстинкт заставит питаться своей матерью, то он превратится в такую же дикую поросль.
– Мне нужно выйти на солнечный свет! – сказал Накамура, нервно расстегивая ворот своей рубашки.
Они покинули подвал, и Габриэла отвела его в окруживший комплекс крохотный город, где жили обыкновенные люди, посвященные в проект. Чтобы избежать огласки и шпионов, избранные дети Наследия изучали сознания этих людей и устанавливали блоки, не позволявшие им сбежать.
– Так это все ваши пленники? – спросил Накамура, вглядываясь в лица мужчин и женщин, которые встречались им.
– Кто-то должен заниматься уборкой, исследованиями, связями с общественностью, – Габриэла говорила монотонно, устало, рассказывая историю, которую повторяла уже сотни раз со дня основания Наследия. Люди приходили сюда, чтобы заработать. Приходили скрыться от закона. Были и случайные путники, принявшие решение остаться. – Каждый из них волен уйти, – сказала Габриэла. – Мы не держим их. Есть лишь одно условие – перед уходом дети Наследия поставят блоки на их воспоминания касательно всего, что они видели и слышали здесь.
– Я бы тоже хотел забыть обо всем, что видел здесь, – признался Накамура.
– Помогите нам, и мы поможем вам, – предложила