– Ксенюшка, боюсь, что мы не можем указывать Дмитрию Павловичу, как ему обращаться…– и тут Егор Иванович запнулся. Он увидел взгляд Петьки, стоящего за стулом барина. Его черные глаза горели и во взгляде этом виделись и горечь, и ненависть, и вызов.
– «…как ему обращаться с имуществом…», – произнес Петро вполголоса и потупился.
Дмитрий Павлович захохотал.
– Вот видите, Ксения Егоровна, – произнес он торжественно, – холоп знает свое место.
Барышня посмотрела на Петьку, потом встав из-за стола, произнесла:
– Простите, я устала, – пробормотала Ксения Егоровна. – Пойду, прогуляюсь.
– Да ведь, темно уже, – удивился Дмитрий Павлович, – Я провожу вас.
Ксения Егоровна усмехнулась.
– Вы так галантны, Дмитрий Павлович, – произнесла она с нескрываемой иронией, – но позвольте мне побыть одной. У меня разболелась голова.
Она поспешно вышла.
Вечер стоял замечательный. Весна входила в свои права. Уже воздух наполнился запахами просыпающихся от зимней спячки деревьев, дороги высохли и сквозь прошлогоднюю прелую листву пробивалась изумрудная трава.
Ксения Егоровна прошлась немного дальше постоялого двора. Горизонт багрянцем своим радовал взор. Девушка дала волю слезам.
«Что ж это такое?» – говорила она тихо. – «Так душа ноет, сердце разрывается. Скорее уже бы Петербург».
Так она стояла и плакала. Вдруг кто-то положил на ее плечи шаль. Она обернулась и увидела отца. Девушка опустила голову ему на грудь и разрыдалась.
– Что ж, доченька-лапушка! – проговорил он ласково, гладя ее по голове. – Больно тебе, милая, знаю! Хотел бы тебя оградить от этой мерзости, да куда ж податься! Пойдем-ка, лучше спать. Завтра засветло поедем. Уже немного осталось.
В Петербурге они расстались на Миллионной улице. Багаж у Давыдовых был невелик, и Егор Иванович сказал, что они до дому доберутся сами.
Дмитрий Павлович раскланялся и выразил надежду на скорую встречу и добрую дружбу. Петька спешился и стоял вдалеке, поглаживая добрую морду своего коня.
Ксения Егоровна, дождавшись, когда барин сядет в карету, подошла к Петьке и сунула ему в руку записку, не говоря ни слова.
Петька хотел сказать что-нибудь, но слова не шли. Егор Иванович стал прощаться и пожал Петру руку.
– Благодарю вас, Петр Алексеевич за содействие, – он улыбнулся и его глаза превратились в забавные щелочки. – Если бы не вы, одному Богу известно, когда бы мы в Петербург попали.
– Не стоит благодарности, барин, – отрезал Петька и вскочил на коня, – хозяин мной доволен, да и будет.
Глава 6
Оливер проснулся от приступа тошноты. Накануне он переусердствовал с ромом, да еще эта невыносимая качка. Он оглядел плотницкую. Рвота уже была на подходе. Увидев деревянное ведро, он быстро схватил его. Когда первый приступ прошел, Оливер только теперь