– Простите, я думаю, вам лучше вернуться домой, – протянул парень в белой фирменной одежде, попытавшись выгнать Лилит. Толи врач-стажер, толи медбрат не понятно.
– Я – ее старшая сестра. Я еду с ней! – она буквально выкрикнула это в лицо бедного парня.
Тот лишь пожал плечами и, растерявшись, странно кивнул.
По пути Оливия то просыпалась, то вновь теряла сознание, а врачи вокруг нее носились, поставили ей капельницу, подключили к каким-то приборам, на которых можно было видеть, как бьется ее сердце. А Лилит все смотрела на кардиограмму и думала: «Вот она, ответственность эта». Не будь она старшей сестрой, грохнулась бы в обморок. Но как старшая сестра она не могла себе этого позволить, она же в ответе за нее! От ее действий напрямую зависела жизнь ее младшей сестры.
– Скажите, с ней все будет хорошо? – обратилась она к врачам.
– Сложно сказать, пока мы не сделаем рентген и томографию, – отозвался этот врач-медбрат. – Но состояние у нее стабильное, пульс хороший. Скажу прямо, видали и похуже. Вы не переживайте. Может, вам что-то успокаивающее дать?
– Нет, спасибо.
– Как знаете.
– В какую больницу мы едем?
– В четвертую областную, она ближе всего.
Тут же она набрала матери, сказала, что они уже едут в больницу. По голосу она уловила, что мать в истерике. Оно и понятно. Доехав, они завезли ее внутрь. Лили старалась не отходить ни на шаг, но ее все равно выставили за дверь операционной, потому что туда никому кроме врачей нельзя. Сначала она ходила там как неприкаянная одна по коридору, потом приехали родители, и теперь они ходили втроем. Спустя очень долгое время, им показалось, что прошли целые века, вышел тот врач-медбрат, сказал, что все вроде как хорошо. Кости черепа целы, кровоизлияний в мозг они тоже не нашли. Сильное рассечение тканей головы, большая потеря крови, но не смертельно. Сейчас делают рентген ноги.
– … Вероятно, наибольшие проблемы будут именно с ногой. Невооруженным взглядом видно, что она сильно пострадала, но пока не будет сделан рентген, я ничего толком не могу сказать. Но вы не переживайте, переломы сейчас все лечатся.
Как он и предсказывал, у нее был сильный перелом голени. Зарастет он по прогнозам не раньше чем через месяц. Но больше ничего страшного у нее не нашли. Родители выдохнули. После того, как ей зашили голову и отвезли в палату, пустили Лилит и родителей. Оливия была в сознании.
– Как же я тебя, идиотку, люблю, – тут нервы Лилит сдали и она разревелась.
– Мам, я, что, умираю? – спросила Оливия.
– С чего ты так решила? – Мать удивленно подняла брови.
– Она сказала, что меня любит. Я точно при смерти. Скажи честно, сколько мне осталось?
Родители расхохотались, а Лили, разозлившись,