Когда Лилит выходила от Дэнниса, для нее это тоже было загадкой. Что такое эта ответственность, она не понимала. Но ей все равно было. Ей уже 23, а сестре аж 18 лет. Взрослая уже. О какой ответственности, вообще, речь может идти? Она уже отдельный взрослый человек. Шла она домой не спеша, переваривая этот неприятный инцидент с Дэннисом. Кисть немного ныла, схватил он сильно. Как же сильно она тогда испугалась. «А вдруг ударит бы?» – пронеслось у нее в голове.
– «Да не ударил бы он тебя, идиотка. Он тебя любит. Любит».
– «Но у него такой жуткий вид был, и на запястье наверно синяк останется».
– «Ты выдумываешь. Да, немного силу не рассчитал, с кем не бывает, но руку бы он на тебя точно не поднял».
– «Но мне страшно было! Да и обвинил он меня в какой-то мерзости. Как у него язык вообще повернулся?!».
– «Так и это сугубо из-за любви к тебе. Он же сам говорил, ревность – проявление любви. Не любил бы, не устроил бы скандал».
– «И все же…».
Так и шла она домой, пререкаясь сама с собой. Дойдя до дома, вошла, сняла верхнюю одежду и, почувствовав зверский аппетит, сразу прошла на кухню. «Как-то тихо дома» – подумала она. Родители были на вечере снобов, как она его называет. Встреча с коллегами его отца, где мама будет ходить в своем самом дорогом вечернем платье, отец – во фраке, и оба будут не смешно шутить в ответ на несмешные шутки папиных коллег. «Сборище надутых индюков» – подумала она, и глаза как-то сами автоматически закатились. Родителей не будет до поздней ночи, дома, только сестра. Только все равно как-то странно тихо.
– «Где она?».
– «Наверно, в ванной» – ответила она сама себе, – «Ты же видела свет в ванной, когда входила».
– «И правда… Так, а где мой йогурт?!» – Она всегда себе оставляет на вечер йогурт, особый, малокаллорийный. Всем в доме трогать его запрещено, тем более, ее сестре. – «Мелкая, падла, сожрала!» – моментально обвинила она сестру, – «Ну я ей сейчас покажу».
– Эй, мелкая, тебе кто разрешал йогурт трогать? – прокричала она, но в ответ тишина.
«Не слышит меня, что ли?». Она подошла к ванной и уже под дверью повторила, но опять никто не ответил.
– Я со стенкой разговариваю?! – прокричала она и открыла дверь в ванную.
И все проблемы с Дэном, страшнее которых, казалось, и быть не может, разом померкли. В сравнении с тем, что открылось ее взгляду, вся их ссора была полнейшей ерундой. Хмель выветрился мгновенно. Оливия, ее сестра, лежала на полу в ванной, голая. Под головой натекла целая лужа крови, а правая нога у нее была как-то