Конечно, с первого захода Петр в институт не попал. Как грубо объяснили ему знающие люди – «рылом» не вышел, то есть связей никаких и пресловутого стажа работы тоже. Пришлось ему идти в армию. Вот там он себя зарекомендовал и показал: фа-а-ас-с! Вашу мать!
Петрович вздохнул, вспомнив свое детство. Наивный был дуралей! Но не зря еще с детства его звали Упертый – своего добился! Вон, не где-нибудь, а в самом Париже вершит судьбами людей и не каких-нибудь Витьков и Тонек, а деточек дипломатов и прочих шишек.
Петрович сложил бумаги в папочку и удовлетворенно раскинулся в кресле: со всех сторон, и так и этак, Вера Борткевич – подходит.
После этого он открыл новую папку. Теперь самое главное, для чего, собственно говоря, и нужна Вера Борткевич. Информация из источника американской контрразведки доводила до сведения, что в Париже на курсах синхронного перевода при школе иностранных языков ЮНЕСКО учится некая Элизабет Вайт. Ее имя было засвечено в агентурных данных ЦРУ в отделе «США – Европа». Есть предположение, что это «переводчица» русского происхождения. Необходимо выяснить, с какими целями она обосновалась в Париже? Вот для этого-то и надо направить Верочку на учебу в ЮНЕСКО от советского дипкорпуса. Пусть там, на курсах, познакомится и сблизится с Элизабет Вайт. Петрович даже потер руки в предвкушении науськивания новой подопечной на поставленную цель: фа-а-ас-с!
Ну вот, на сегодня – все! Посмотрев на часы, Петренко закрыл сейф со всеми бумагами и потянулся. Скоро Вера должна прийти со службы, где она работала в отделе переводов Генерального консульства СССР. Он жил с ней на одной площадке (это было, естественно, не случайно) и под видом соседа и старшего друга-наставника уже несколько раз беседовал с ней и помогал советами в обустройстве новой жизни в Париже. А как же вы думали, молодым надо помогать. То-то. А потом, якобы случайно узнав, что она дочь Андрея Владимировича – ну надо же, какое совпадение! – уже как знакомый ее отца заходил к ней на «огонек». Петренко услышал звуки проворачиваемого ключа и звук хлопнувшей двери. И он в домашних тапочках, чтоб не официальный вид, дескать, по-соседски, узнать, как дела, вышел на лестничную площадку и позвонил в дверь.
17
Ясное осеннее утро, выглянув из-за тяжелых оконных штор, весело скользнуло лучами и рассыпалось золотыми бликами по стенам. Лучи осветили нежные цветочки по предполагаемому полю. «Васильки, что ли?» – присмотрелась ближе Алла. Не замечала раньше. Она выбралась из уютного гнездышка мягкой постели и, распахнув занавески, зажмурилась от лучезарного света. Но красота надвигающегося осеннего теплого дня совсем не радовала ее. Да еще приснилось что-то неприятное: хаотичный танец, без музыки, на пустой сцене, которая вдруг начала проваливаться под ногами. Нехороший