– Маринка, это скучно, – Мишка улыбнулся, понимая, что мне отвечать сейчас совсем не хочется. – Тот, кто живёт по распорядку, бесцельно гробит лучшие дни своей жизни. А жизнь у тебя одна, между прочим, – он нахлобучил ей на голову кепку.
Ко мне домой мы шли вместе – Мишка жил на соседней улице и считал, что сделать лишнюю тысячу шагов крайне полезно. Мне поэтому и было с ним всегда хорошо – в трудную минуту он оставался рядом до последнего. Маринка бежала впереди и старалась не наступать на маленькие замёрзшие лужицы.
– И как он выскочил… – Мишка задумчиво потёр пальцем лоб. – Всё ж было хорошо. Шли себе и шли. Просто разорвал своими колёсами всю линейность выстроенного дальше вечера. А я хотел ещё поиграть. Не у себя, так к тебе зайти. Но не пойду.
– Да уж, – я остановился у подъезда. – Лучше не стоит.
2
– Итак, что мы имеем, – папа опустился на стул и отодвинул в сторону сахарницу. – Я дал тебе телефон, чтобы ты мог делать фотографии для школьного проекта.
Мама пристально рассматривала коленку, от ваты шёл неприятный резкий запах.
– Так? – папа сцепил пальцы. Костяшки побелели. – Мне нужен какой-то ответ.
Я кивнул. Поднимать голову не хотелось. Смотреть на ногу, впрочем, тоже. Рана неприятно саднила, хотелось зажмуриться и перенестись куда-то очень далеко. За тридевять земель.
– Ты этот телефон разбил. Не знаю, что там у тебя произошло, но восстановлению он явно не подлежит.
Сквозь коленку прошла острая боль, я ойкнул. Мама принялась дуть на больное место.
– Игорь, ладно тебе. Случилось и случилось. Всё бывает. Жалко, что новый. Но что тут поделаешь…
Я наконец поднял голову и посмотрел на папу. Брови нахмурены, на лбу проступила суровая жилка. Я редко видел его таким и знал, что ничего хорошего не последует.
– Он взрослый человек, а взрослые люди отвечают за свои поступки. И стараются сделать так, чтобы ничего подобного не случалось.
Я не выдержал и вскочил.
– Не всегда и не все поступки зависят от нас! Я не мог знать, что там поедет этот велосипед! И вообще… это не я, это просто что-то вмешалось. То, что от меня не зависит.
Коленка снова противно заныла. На глазах выступили слёзы. Папа смотрел на меня с состраданием и одновременно сурово, и от этого было вдвойне неприятно.
– И кто же, интересно, вмешался? Вселенная? Судьба? Кто? А может быть, нужно быть внимательнее и не носиться по улицам? Вот куда ты спешил?
Я молчал, снова глядя в пол. Никогда не замечал до этого, что на линолеуме очень странный рисунок. Как будто развели краску и принялись водить в разные стороны, создавая случайный узор. А в одном месте этот узор не совпадал. Отличался от других.
– Я спешил, чтобы забрать Маринку. И в том, что я задержался, тоже виноват не я.
– Всё,