Через некоторое время, мягко ступая по коврам, заглушавшим стук каблучков, там появилась царица – бледная, с измождённым лицом, она кивнула герцогу и опустилась в кресло рядом с уставленным предметами кофейного сервиза столиком.
– Ваше величество, кофе? – предложил Кэн, поздоровавшись.
– Да, будет очень кстати, – отозвалась Аника.
Пока слуги разливали горячий напиток, сохранялось молчание, и как только всё было готово, герцог отпустил их, оставшись с царицей наедине.
– Кэн, что мне делать? – взмолилась женщина. Её лицо скривилось гримасой боли, а руки задрожали, и, не в силах держать, она поставила звенящую о блюдечко чашку на стол.
Это был риторический вопрос, и мужчина тепло спросил:
– Вы плохо спали, ваше величество?
– Я совсем не спала. Что мне делать, Кэн?!
Герцог думал не долго:
– Готовиться к войне.
– Что? – Аника подняла на него глаза, не понимая.
– Ты слышала, что Айма казнила последнего смутьяна? Очередь за тобой.
– Да при чём тут Айма?! – раздосадовано вскрикнула женщина и ткнула кулачком себя в грудь. – Мне, мне что делать?!
Наконец, слёзы потекли из её глаз, и Кэн, ожидавший этого момента ещё с вечера, возвёл очи горе, и несколько раз глубоко вздохнул. Потом встал и подошёл к согнувшейся под гнётом плача царице, присел перед ней на корточки, взяв её ладошки в свои, и, сочувственно заглядывая ей в глаза, стал тихонько приговаривать:
– Ну, что ты, что ты… Перестань… Перестань…
И тут, словно спиной, почувствовал, что они в комнате не одни. Повернув лицо в сторону дверей, он увидел на пороге разинувшую от удивления рот Ольву, и не успел сделать знак, чтобы та тихонько вышла, как девушку заметила и Аника.
– Ольва, Вы всегда шляетесь, где попало, и входите без стука?! Выйдите вон!!! – взвизгнула царица, поспешно отвернув заплаканное лицо и протирая салфеткой глаза.
Ошеломлённая девушка замешкалась, и царица возопила:
– Кэн, убери её!!! Убери её отсюда немедленно!!!
Но герцогу не пришлось ничего делать, так как до фрейлины, наконец, дошло, что от неё требовалось, и, испуганная и оскорблённая, она выскочила из гостиной, прикрыв за собой дверь.
– Ну, успокойся, успокойся… – терпеливо обратился Кэн к вздрагивающей женщине. – Прости, я ненадолго.
И, оставив Анику, вышел вслед за графиней. Он смиренно принял на сегодня роль утешителя и миротворца.
***
Далеко ему ходить не пришлось. Ольва сидела на диванчике буквально за углом, в холле,