Такое мнение чуть не развеселило Тэйсе – очень уж это было похоже на представление о нечеловеческих цивилизациях, которое Виспер описывал в книгах про Землю.
– Погоди, этого не может быть, – сказал он. – Ведь все знают, что Соседям не интересна власть, что они вышли на другой уровень культуры – где воля к власти отмирает как атавизм.
– Да? – желчно спросил старший собеседник. – И кто же это знает, интересно? Это они нам так говорят. Что там на самом деле творится в их нечеловеческих мозгах – никто не знает. Умный человек задумается – куда ведёт всё то, чего требует Декларация, на которую они нас раскрутили. Сохранение мира, сохранение природы, недопустимость перенаселения, недопустимость войн и конфликтов… Тебе не кажется, что это – попросту кастрация человека? И Империя безропотно пляшет под эту дудочку. Империя лижет задницу Чужим.
– Ну… Зато больше нет войн, национальной розни, соперничества культур… Каждый может жить как хочет и где хочет.
– Ну да, и своей нации, своих корней, своей веры и своего языка – тоже нет, – продолжил Дэн, ядовито и жёстко, выделяя слово «свой». – Совсем обалдели с этим соединением культур. Где шаржа? Где алоры? Где эрры? Нет их больше. Ни национальных традиций, ни национальных языков. Теперь мы все имперцы. Безликие и неопределённые. И кругом ламбиты. Ламбитские имена, ламбитская мода, ламбитские сказки… Праздники в календаре – и те ламбитские! Тьфу! Вот ты. Ты – знаешь, кем был твой дед? А бабка? А их деды? Какие они праздники справляли, в каких богов верили, за что сражались и умирали? Нет… Ты не знаешь. Сейчас никто уже и не знает своих корней. Не модно это, видите ли, неприлично…
– Но ведь это стало неприличным неспроста, – сказал Тэйсе. – А потому что идея разделения наций привела к мировой катастрофе. Сколько людей погибло… А сторонники Империи были против жестокости, против подавления личности… Они сражались за Свет.
– «Сражались за Свет», – передразнил Дэн, – Да что ты вообще знаешь об этом? Ты когда-нибудь бывал в бою?
Тэйсе, растерявшись, не знал, куда девать глаза. Он и не дрался-то ни с кем ни разу в жизни, что уж говорить о каких-то там битвах, последняя из которых имела место задолго до его рождения. Ему даже по книгам было сложно представить, что такое война.
– То-то, – сказал Дэн. – Когда ты в любой момент можешь умереть или остаться без руки или ноги, когда ты каждый день видишь, как погибают ребята, с которыми ты ел из одного котелка, – тебя не заботят никакие «высокие идеалы», о которых пишут в героических книжках. Всё, чем ты являешься – это просто кусок мяса, у которого есть инстинкты, который заботится лишь о том, что сожрать, как согреться и – самое главное – как остаться в живых. Выжить любой ценой. Всё остальное – пафос, который потом