Как говорится, так исторически сложилось, что Потсдамская свалка, куда вывозились бытовые отходы из Западного Берлина, была облюбованным местом не только немецких ворон и чаек, но и представителей вооруженных сил Советской Армии.
Здесь можно было найти всё: начиная от носков и заканчивая телевизором и платяным шкафом. Естественно, не всё имело товарный вид, но очень многое смотрелось как новое. А после стирки так вообще блистало девственной первозданностью!
То, что на родине было жутким дефицитом, здесь валялось под ногами в неимоверно бешеном количестве и в небывало фантастическом ассортименте! Да ещё без очереди! И уж тем паче – бесплатно! Бери, сколько сможешь унести!
Небольшие изъяны: микроскопические пятнышки, дырочки, потёртости или разошедшиеся швы легко устранялись. Но берлинцам западного сектора, испорченных флюидами смердящего капитализма, проще было купить новую вещь, чем заниматься её починкой. Вторую жизнь отверженному предмету давали советские мастера на все руки.
Группы парней (кто в форме, кто в камуфляже, кто в тёмно-синем трико) лезли через защитные ограждения свалки за импортным шмотьём и вещами. Как трудолюбивые муравьи они теребили полиэтиленовые пакеты, копошились в горах хлама и сортировали тряпьё. Кроме обуви и одежды особой популярностью пользовались глянцевые журналы с фотографиями высококвалифицированных специалистов половых отношений, вытворявших друг с другом умопомрачительные экзерсисы. В сравнении с ними упражнения трактата Кама Сутры низвергались до способов размножения на уровне клеточного деления.
О-о-о! Чего только не было на страницах этих изданий! Каждая фотография захватывала дух и педалировала инстинкты! Вот это формы! Какие позы! А что творят! Ого-го!!!
Красочные издания западногерманской порноиндустрии наравне с прочими отбросами, подобранными на свалке, увозились в Союз в дембельском чемодане «мечта оккупанта». На его крышке в хороводе наклеек из гэдээровских красоток гордо реял вырезанный из ватмана и разукрашенный гуашью самолёт. «Ил» или «Ту». Кому что больше нравилось.
Выгружая вторые носилки, Острогор поинтересовался:
– Сколько дали?
– Пять суток. А тебе?
– Десять.
Казах сочувственно закачал головой.
– Ой-бой, чё так слишком? Салабонов сильно чморил? Бил много, да?
– С ротным повздорил, – нехотя пояснил Острогор.
– Как поспорил? На кулаках, да?
– Нет, кулаков не было. Что-то вроде танца с саблями.
– Э! С саблями? А где взял, а? Ты кавалерист, что ли, да?
– Ага, драгун.
– Это чё, драку любишь, значит?
– Обожаю! – язвил Острогор. – А ты, думаю, лошадей. – Танкист резво закивал головой.
– А казы, наверное, ещё больше.
– М-м-м, – мечтательно промычал простодушный крепыш. В его памяти