О таком прощении эти иноки-работники согласно древнему афонскому обычаю ежедневно просят своих братьев в знак монашеского смирения, которым проникнута вся жизнь афонских подвижников из русского монастыря святого Пантелеимона. Устав его строг до чрезвычайности. Настолько строг, что некоторые из добровольно испытуемых при всем желании остаться не выдерживали тяжести монашеского уклада монастыря и уходили в другие обители или попросту покидали Святую Гору Афон.
– Сколько же теперь всего братии у святого Пантелеимона? – спросил я после трапезы у своего любезного проводника и приятеля, очутившись с ним на залитом солнцем монастырском дворе.
– Теперь, конечно, значительно меньше, чем было ранее, особенно до смуты на родине. Господи Милостивый, сколько тогда братии было у целителя, и какая братия… какие труженики!.. Более двух тысяч человек тогда пребывало здесь, все храмы были переполнены иноками. Теперь же нас здесь не более двухсот. Далеко не все мастерские открыты, и не все работы выполняются… Что делать: нет старой и благочестивой России. Наказание Господне и нас коснулось. Все мы одинаково прогневили Господа – вот и терпим втуне. Ведь до смуты редкий благочестивый человек не знал в России о святом Пантелеимоне на Афоне. Сколько у нас своих подворий было с храмами: в Москве и Санкт-Петербурге, в Одессе и Таганроге… Сколько паломников ехало, какою милостью пользовался монастырь от самого царя… А теперь кто же будет нам покровительствовать и помогать из безбожной державы?! Прогневили, прогневили мы Господа!
За трапезой на первое был подан борщ, а на второе – подобие соуса из различных овощей
– Быть может, и снимет Господь со всех нас Свое попущение, – сказал я успокоительно. – Недаром у русского народа есть пословица: «Бог не без милости». Не будет же вечно так в России, как теперь.
– Беспременно будет иначе… беспременно кончится зло и соблазн. Яко исчезает дым, да исчезнут враги Божии, яко тает воск от лица огня… Так и будет, конечно… Только когда будет – нам неведомо: ведь у Господа Создателя сто лет – единый человеческий миг, да и пути Господни неисповедимы… Разве нам дано знать? А святая наша Русь опять возродится и будет, будет – как же иначе! О Господи милосерд!
И, произнеся с легким вздохом последнее обращение, мой спутник-инок просто и искренне перекрестился, устремив взгляд на горевший от солнечных лучей крест Покровского собора.
После этого он обратился ко мне уже чисто деловым тоном:
Панагия с образом Богоматери «Знамение». Москва. 1899. Фото shakko.
Панагия – небольшой образ Богоматери, носимый архиереями