Алекс уставился на него, будто это шутка, которую он не понимает.
– Я ведь…
– Алекс. Пожалуйста. – Он посмотрел на него в упор, затем вздохнул и опустил взгляд. – Ладно, чтобы тебе было легче, давай так: я выделил для себя три основных вопроса, на которые нужно ответить. И так: что ты делал ночью в переулке, зачем тебе нужен был револьвер, и кто на тебя напал? Можешь отвечать не по порядку, или начни с чего хочешь.
Алекс замер, не зная, что на это сказать. Он начал говорить медленно, с расстановкой.
– Я уже рассказал. Все, что я знаю, было в том отчете! – Он повысил тон и голос его теперь походил на скрежет ржавого механизма. – Если он вас не удовлетворил…
Алекс сорвался на крик, или неразборчивый хрип в его случае. Прокашлявшись, он продолжил, усиливая напор, хоть и звучал не громче обычного.
– Если он вас не удовлетворил, идите туда и ищите что-то. Улики, кровь, хоть что-то! Он был ранен! Идите и ищите.
Мартин замолк, давая ему время успокоиться. Затем, опустив голову, постучал пальцами по столу.
– Судебная экспертиза ничего не дала. – Проговорил он чуть погодя, медленно, стараясь звучать искренне. – Я понимаю твой гнев. Я понимаю твое положение. И я не представляю, что ты пережил. Но именно поэтому сейчас мне важно услышать твою точку зрения.
Алекс замер, уставившись агенту в глаза.
– Я ведь просто делаю свою работу. – Он развел руками.
Они смотрели в глаза друг другу с минуту, затем Мартин устало вздохнул, расстегнул пиджак и откинулся на мягкую спинку кабинки.
– Алекс, я не знаю, что тебе сказать. Если бы со мной сотворили подобное… – Он обвел пальцем свое лицо. – Я бы хватался за любую соломинку, чтобы найти чудовище, сотворившее это. Не думаю, что ты не в состоянии оценить в насколько трудную ситуацию попал. Ты ведь умный парень и сам понимаешь, что это не просто опасный преступник – подобным людям не место на свободе. Будут же еще трупы. Возможно, он захочет завершить начатое, а возможно, придет за твоими родными и друзьями. Спроси себя: ты пожелал бы кому-то из них ту же участь?
Последняя фраза, видимо, изменила расстановку приоритетов в рассуждениях Алекса Дорвина, что-то сдвинула в нем. Мартину показалось, что он заметил дрожь в уголках глаз. Немного потупившись, будто отруганный ребенок, которого заставляют признаться в проступке, Алекс произнес:
– Я… Мало что помню… – Алекс вертел головой, лишь бы не встречаться с ним взглядами. – Я пытался, но…
Мартин смотрел на него усталым взглядом, в котором чувствовался укор.
– Алекс, ты же понимаешь, что, возможно, это не единичный случай?
– Да, знаю, просто… – Он неосознанно потянулся к макушке.
– Алекс, я говорил с твоим врачом. Я знаю, про сотрясение и что у тебя отшибло память. Но ты как-то запомнил его физиономию, значит,