Пять лет прожил я в Москве при большевиках: я видел их работу и изучил их приемы и систему, я участвовал в борьбе с ними и много испытал на себе. Свидетельствую: это растлители души и духа, безбожные, бесстыдные, жадные, лживые и жестокие властолюбцы. Колеблющийся и двоящийся в отношении к ним – сам заражен их болезнью; договаривающийся с ними – договаривается с дьяволом: он будет предан, оболган и погублен. Да избавит Господь от них нашу родину! Да оградит Он от этого позора и от этой муки остальное человечество!..
Всякое новшество чревато опасностями. По правде говоря, мне представляется чрезмерным самолюбием и величайшим самомнением ставить свои взгляды до такой степени высоко, чтобы ради их торжества не останавливаться пред нарушением общественного спокойствия, пред столькими неизбежными бедствиями и ужасающим падением нравов, которые приносят с собой гражданские войны, пред изменениями в государственном строе, что влечет за собой столь значительные последствия, – да еще делать все это в своей собственной стране.
Мои враги те, кто хочет разрушать, а не творить самих себя.
…Революция есть всегда временный общественный беспорядок, который начинается и производится ради прорыва к новому, справедливому общественному порядку.
Лучшие из русских революционеров соглашались в этой земной жизни на преследования, нужду, тюрьму, ссылку, каторгу, казнь, не имея никаких надежд на иную, потустороннюю жизнь. Очень невыгодно было сравнение для христиан того времени, которые очень дорожили благами земной жизни и рассчитывали на блага жизни небесной.
По идее подпольный революционер есть «героическая натура», восставшая против политического гнета и ведущая самоотверженную борьбу за свободу и справедливость. […]
Движимый ненавистью и ожесточением, он начинает понимать свою ближайшую революционную задачу, как самодовлеющую, порывает с единой и объективной государственной целью и решает, что его задача оправдывает все и всякие средства, и поэтому всякое правонарушение кажется ему допустимым, всякая ложь – позволенной, всякий успех – желанным; чувство элементарной порядочности смолкает в его духе, мораль объявляется предрассудком, правосознание разлагается в самом корне. Гонения раздувают его злобу до неестественных размеров. …Бывший «герой» живет и действует… как безродный авантюрист, враг своего государства, губитель своей родины.
В душе революционера незаметно, но окончательно сдвигаются все духовные мерила и перерождаются все критерии ценности. В то же время «революционность» превращается в главный и даже единственный критерий ценности, которым