Это займет много времени, я должна постараться сделать все быстро, прежде чем мой отец поймет, что происходит. Чувствуя себя полной решимости, я подхватила сумку и направилась к обрыву, пробираясь по знакомой тропе. Кусты хватали меня за штанины и предостерегающе шептали: «Стоп, стоп, стоп, стоп!» Но я не слушала их.
Добравшись до обрыва, поставила сумку у ног. Стоя на краю скалы, вытащила флакон, чувствуя жесткую восковую печать на его крышке. На мгновение задумалась, какой аромат он хранил, какое чудесное воспоминание было в нем заключено, потом, решительно тряхнув головой, высоко подняла флакон и швырнула его как можно дальше. Наступила долгая тишина, как будто воздух затаил дыхание, а затем раздался всплеск. На мгновение мое сердце сжалось, словно исчез целый мир. Я никогда не узнаю, почему Джек так любил его или почему мой отец сделал все, чтобы защитить его.
Но наш мир нужен был мне гораздо больше, чем все эти неведомые миры, поэтому я бросала флаконы снова и снова, пока сумка не опустела.
Мне потребовались два дня, чтобы разобрать запечатанные красным воском флаконы, и это была чистая удача, что мой отец не открыл ящички за это время. На третий день я открыла тот, который был спрятан за связками трав, повешенными отцом давным-давно. Он никогда их не снимал, шутил, что они охраняют нас, как мы охраняем ароматические бумажки.
Я старалась быть аккуратной, снимая веревку с крючка, но хрупкие сухие травы рассыпались по полу. Я почувствовала запахи пыльного орегано и тимьяна, мягкие и немного вызывающие грусть. Прижавшись к лестнице, выдвинула ящичек. И уже собиралась сунуть флакон в сумку, но остановилась, увидев, что восковая печать синего цвета.
Какое-то время молча разглядывала ее. Я никогда раньше не видела синие восковые печати. Интересно, почему отец никогда не вытаскивал эту бутылочку из ящичка и не показывал ее мне? Она лежала, спрятанная там, все это время. На мгновение мне захотелось положить ее обратно, но они все должны были исчезнуть, иначе в моей затее не было смысла. Поэтому я положила флакон в сумку и вышла. Мне следует быть сильной ради нас обоих, сказала я себе.
Удивительно, как легко мы порой берем на себя роль героя.
Стоя на краю утеса, глядя на острова, я снова бросала бутылочки, одну за другой, пока не осталась только синяя. Качающиеся склянки с пятнышками красного цвета покрывали поверхность воды подо мной и отсюда напоминали маленьких рыбок, плывущих в море, удаляющихся вместе с приливом. Мне было интересно, кто может найти их. Останется ли какой-нибудь запах, когда этот кто-то сломает печать? Придет ли ему в голову сжечь листок?
Однако думать о подобных вещах не имело смысла. Это были не послания. Я могла бы зарыть флаконы, спрятать, но знала, что они должны исчезнуть безвозвратно. Только тогда папа задумается о помощи.
Вытащила