И я продолжила путь, пока не достигла края обрыва. Стоя там, ощущала холодный ветер на лице; далеко внизу вода билась о камни. Пальцами нащупала в кармане куртки гладкое стекло, резко выдернула руку и выбросила бутылку в это непостижимое, волнующее пространство. Услышала всплеск, когда сосчитала до трех.
– Я здесь, – прошептала я небу, которое никогда не отвечало, людям, которых никогда не видела. – Я здесь.
Повторила то же самое на следующий день. А потом еще и еще. Знала, что не должна пользоваться аппаратом вообще, не говоря уже о том, чтобы так часто, но мне было все равно. Я больше не хотела быть осторожной.
Каждая новая ароматическая бумажка, каждый флакон, отправленный в воду, давали ощущение свободы. Напряжение немного спадало. Возможно, это была правда – не удивлюсь, если аппарат действительно забирал что-то у человека, который его использовал. Но к следующему утру чувства снова накапливались, и я с тревогой ждала, когда отец уйдет, чтобы воспользоваться машинкой и ощутить, как частичка меня падает в мою ладонь.
Потом настал день, когда я открыла крышку, нажала на кнопку, но из щели ничего не вылезло. Машина щелкала и жужжала, щелкала и жужжала. Никаких листочков. Просто бесконечный разочарованный вдох через отверстия. Можно ли было использовать магию? Машинка продолжала работать, вдыхая воздух, как будто собиралась поглотить весь остров.
Запаниковав, я с треском захлопнула крышку. Звук затих.
Что бы сделал мой отец, если бы узнал? Он не пользовался машиной после нашей неудачной попытки создать копию одной из ароматических бумажек, но если он передумает, если попытается воспользоваться ею, то узнает, что я натворила.
Быстро завернув аппарат в серую ткань, я положила его обратно на полку, убедившись, что он именно там, откуда был снят. Затем плотно прикрыла дверь кладовки.
Флакон
Все исчезало. Бумага в аппарате, еда в кладовке, разум моего отца. Однажды он выложил на стол все запасы нашей еды. Порой он вынимал из ящичков оставшиеся флаконы, расставлял их рядами, пересчитывал и аккуратно ставил обратно. Он больше не сжигал исчезнувшие запахи. Он цеплялся за них, как будто они могли его поддержать. Наблюдая происходящее, я задавалась вопросом, была ли я единственной, кто видел, как балансирующий на грани разум теряет равновесие.
– Папа, – попыталась я достучаться до него. – Нам нужна помощь.
– Мы должны беречь их, – только и произнес он. И теперь стало абсолютно ясно, что он имеет в виду ароматические хранилища.
Но как насчет меня?! Я была ошарашена. Как насчет моей безопасности?! Что бы ни находилось за пределами нашего острова, это не могло быть так же плохо, как неизбежность голодной смерти. Русалки никогда не приносили нам коробок зимой. Мой отец говорил, что им слишком холодно, чтобы устраивать вечеринки. Теперь