Вскоре, очутившись на крыльце, он окликнул его.
– Иваныч, мы обедать будем? Что это ты делаешь?
– Будем, обязательно, сейчас распилю эту рухлядь.
– Откуда у нас такие доски, я никогда их не видел!
– Да это там, за домом, строение было, – словно оправдываясь, ответил Иваныч.
– Давай помогу, держать буду, так ты быстрей распилишь, – съезжая с крыльца предложил юноша.
– Не надо, запачкаетесь, да и не ваше это дело.
Арсений подтянул край доски, пытаясь перевернуть ее и сложить в общую кучу, сильно обглоданный край дерева испугал его, юноша в ужасе бросил доску.
– Иваныч, что это? – отъехав на коляске назад, крикнул Арсений.
– Чего там? – недоуменно спросил дядька и подбежал к нему.
– Кто это так сгрыз дерево? Посмотри, какие у него были зубы, доска обгрызена почти наполовину, – со страхом еще раз спросил Арсений.
– Говорил же – не ваше это дело, спилю и сожжем, идите уже в дом, работы, что ли, отец мало привез? – стараясь избавиться от лишних глаз, настойчиво скомандовал Иваныч.
– Иваныч, объясни мне, что происходит, я слышал разговор отца по телефону, он говорил, что у меня гены какие-то, и поэтому я смогу перевести, а теперь эти доски со следами ужасных зубов… – не унимался Арсений.
– Идите домой, молодой хозяин, гены у вас отцовы, такой же настырный, а этим доскам лет тридцать, я и не знаю, кто их грыз, – отмахнулся Иваныч от назойливых вопросов.
Арсений внимательно смотрел на старого дядьку, поверить ему было сложно, но, кроме Иваныча, близкого человека у него не было, а обидеть его недоверием он не мог.
– Я на кухне тебя жду, пока на стол накрою, – послушно ответил юноша и направился в дом.
Иваныч облегченно выдохнул, помогая ему подняться на крыльцо. «Надо что-то делать, совсем пацан вырос, сует нос туда, куда бы совсем не надо», – хмуря брови, рассуждал дядька. Он ловко орудовал бензопилой и вскоре доски были распилены, Иваныч покидал их за угол дома, туда, где обычно складывали поленницы дров на зиму. Обед прошел в тишине, Арсений думал и не хотел говорить, Иваныч несколько раз попробовал начать ненавязчивую беседу, но юноша отвечал односложно, и дядька оставил попытки его разговорить. После обеда Арсений удалился в кабинет и продолжил работу, Иваныч складывал перепиленные доски, насвистывая знакомую мелодию, довольный тем, что молодой хозяин успокоился и уединился. Старая хромая ворона ходила поодаль, она собирала хлебные крошки, принесенные ей, он угощал ее после каждого обеда, птица и человек давно привыкли друг к другу.
Дни летели за днями, но ничего не менялось. Арсению не давалось ни единое слово, ни единый знак в старой книге. Он бесчисленное количество раз слушал запись, что-то писал и сравнивал, результат был нулевой. Иваныч вечерами, как всегда, заставлял юношу заниматься на турниках, но с каждым днем желание что-либо делать