«28.12.41. Совсем скоро наступит новый одна тысяча девятьсот сорок второй год – как много надежды в этих словах! Надежды на спасение, надежды на жизнь и ее продолжение в более мирном мире».
«30.12.41. Ну вот, завтра будем встречать Новый год. Неважно, как встречать, а важно, каким он будет. Будем надеяться, что лучше 1941-го…»
«04.01.42. Сегодня пришла радостная новость. Так как я уже вполне хорошо себя чувствую, в отличие от начала зимы. Все благодаря помощи со стороны подруги тетушки, которая буквально спасала нас от голодной смерти. Так вот, сегодня эта спасшая нас женщина зашла к нам в гости и предложила работу. Она хочет взять меня в помощницы, теперь я смогу помочь своей семье. К тому же тетушка простудилась и ей сейчас очень нужна помощь».
«06.01.42. Сегодня первый день работы. Мне быстро все объяснили; ничего страшного, в общем-то, и не было, кроме ужасно истощенных больных. Только сейчас я смогла представить, что нам тогда рассказывала подруга тетушки. Только сейчас пережить и все».
«12.01.42. Прошла неделя на новой работе. Больных у меня уже около ста человек, все истощенные, голодные, злые. Всего мало – и еды, и белья, и даже воды. И только вшей много. Теперь очень часто и подолгу нет воды, нет света. А больные не перестают требовать “добавочки” – чаю, соли, воды, одеял, тепла и так далее. Кажется, поставь им достаточно еды и питья – и никаких врачей им не нужно, поправятся в два счета… Кстати, питание для врачей и медсестер становится гораздо хуже, как говорят бывалые сотрудники медицины. Мне-то что? Все лучше, чем в прошлом году. Я всему очень рада. Главное – не умереть».
«26.01.42. Все принимает затяжной характер. А я уже начинаю терять веру… Плохо сплю, а когда встаю, снова хочу спать. Нет никакой живости и нет сил. Работать стало труднее – из-за количества больных, с одной стороны, а с другой – чувствую, что начинаю выдыхаться, но изо всех сил стараюсь не выдать себя, не показывать свою усталость. Все лучше, чем дома сидеть и тихо умирать от голода».
«09.02.42. Сегодняшнее меню: на завтрак – немножко жидкой гречневой каши без жира, чаю не было (нет воды), в обед – суп из каких-то зеленых листьев без жиринки. Вкус был весьма странный, но есть можно. На второе – гороховая каша. Ужин: жидкая перловая каша. На день – 300 граммов хлеба, весьма скверного, но также есть можно. Стоит отметить, что это – отличное меню по сравнению с тем, как питаются многие в этом городе, поэтому я благодарю Бога за то, что для меня, моей семьи выпал шанс на выживание и меня взяли в помощницы».
«17.02.42. Одно радует – тетушка начинает поправляться, я очень переживала за ее здоровье, и, кажется,