Она шагнула в круг и долго стояла без движения, не чувствуя солёности слёз, попадавших на губы. Яркий свет отделял её от пугающей черноты, которая начиналась сразу за жёлтым кругом на асфальте. Казалось, что она стоит на голом земном шаре. Одна. И шар под ногами крутится так же стремительно, как мяч, вращающийся на указательном пальце гимнастки. От быстрых оборотов в животе у Милли появилось чувство дурноты. Чтобы не упасть, она обеими руками ухватилась за фонарный столб.
Из космоса вдруг дунул лёгкий ветерок. Сильный запах сирени, смешанный с запахом влажной после дождя земли, прорвался в освещённый круг. Милли громко чихнула. Потом шумно вздохнула несколько раз, словно проверяя, жива ли она, жалобно всхлипнула и громко расплакалась. Чувства обиды и страха победили. Белая маска удивления поломалась, рассыпалась на части, превратившись в нечто бесформенное, и стала похожа на множественные отражения в разбитом зеркале, где в каждом осколке блестела слеза. Из-под неподвижной маски проступило живое лицо, полное страданий. Ветерок из космоса, принёсший запах сирени, заставил Милли очнуться.
Проплакавшись, девушка почувствовала, что замёрзла, ведь её выгнали из дома в одном пеньюаре и в тапочках, на пушистые помпоны которых осела дорожная пыль, превратив их в нелепые комки грязи. Милли разжала пальцы, отпуская фонарь, подошла к кромке освещённого круга. Надо было что-то делать: не оставаться же здесь на ночь!
– Милли! Подожди, дорогая! – вдруг услышала она и обернулась.
Из подъезда бежал супруг. Его спортивное тело потеряло былую упругость. Двигаясь, мужчина тяжело приседал на обе ноги и неловко раскачивался. В руках он держал большую, в оранжевых цветах шаль, которую год назад привёз из Индии. Милли очень любила её за тонкую, нежную текстуру и за тёплый цвет. Накинув шаль на плечи Милли, муж слабо произнёс:
– Извини, мне необходимо объясниться. Понимаю, мой поступок выдал меня, я должен признаться…
Он был очень бледен и взволнован до крайности.
– Пожалуйста, – ответила Милли, – признавайся, хоть это теперь и неважно, но… пожалуйста, хорошо. Всё-таки интересно.
– У меня есть сын. Он живёт со своей матерью, так мы договорились, ему шесть лет. Но для нас с тобой это ничего не значит, поверь!
– О! Ты не просто ловелас! Ты врунишка? – поразилась Милли.
– Не смей так разговаривать! – угрожающе произнёс муж.
– А то ударишь? – спросила она, начиная понимать, почему ей так трудно было с самого начала их совместной жизни встречать супруга из его частых зарубежных командировок.