– Сделайте то-то, Штирлиц-акя.
А тот ему как истинный ариец истинному арийцу отвечает:
– Так точно, Мюллер-бай.
И она поспешила в полутемную, с треснувшей керамической плиткой, ванную комнату, на ходу успев показать язык своему зеркальному, чуть расплывшемуся отражению… Ну и «fuck» – Мюллер-баю…
«Идиоты все эти нацболы и прочие, – подумала девушка, – яйцами кидаются, помидорами… Томатный сок – не кровь, у него совсем другой запах…»
Бросила маечку и кружевные трусики в бак для грязного белья, задела плечом полотенцесушитель. Горячо. Пашет, как печка. А у них там, в Махачкале, частенько не было горячей воды. Даже зимой. По часам включали, выключали. Не у всех, конечно… Только у простых, не умеющих устраиваться… А тут хоть и не апартаменты, но жить можно…
Вообще, в ванной душновато. Открыла настежь дверь. Напевая какой-то привязавшийся мотивчик с дурацким текстом:
За геройские дела
Нам любая даст герла.
Рингануть на флэт пора,
Фак устроить до утра, —
названия и автора коего она не помнила, залезла в старую добротную, брежневских времен, чугунную эмалированную ванну со слегка оббитыми краями и желтыми потеками у верхнего и нижнего слива. Вытащила из нижнего слива заглушку на стальной цепочке, перекинула через край ванны. Подумала: странно, а ведь так у всех, почему никто не смывает эту ржавчину, разве трудно всегда мыть ванну, чтобы не было этих потеков. А может, так и надо. Ведь это далеко не главное в жизни. А что главное? Главное, чтобы костюмчик сидел. По крайней мере, по мнению известных писарчуков…
Взяла в левую руку душевую трубку, направила на лицо. Включила почти холодную воду. Струя ударила в лицо, массируя его тонкими игольчатыми пальчиками, залила лицо, забилась в нос. На мгновение обожгла ледяным холодом, стала растекаться по горячему полуспящему телу живительной прохладой. Через несколько секунд почувствовала, что пальцы на ногах заледенели. Сделала воду погорячее. Взяла гель, мочалку. Тщательно, с наслаждением стала растираться. Почувствовала томление в паху. С чего бы это? Провела правой рукой по груди, соски набухли и торчали, как молодые