– Готовый скандал, сенсация, а все словно в рот воды набрали! Вопрос: почему?
– Катя, что за непрофессиональный подход? Ты сама прекрасно знаешь, какие взаимоотношения у Губермана с массмедиа и ТV. Я уж молчу о возможностях самого Снежкина.
– Знаю, – снова буркнула та, продолжая набирать текст. – «Владелец заводов, газет, пароходов»… Только надоело. Тошнит, когда читаешь про гламурненькую, чистенькую, пушистенькую, талантливую Сосновскую, прекрасно зная, что это заурядная стерва. Вернее, талантливая – в плане стервозности. Вы уж простите, Евгения Александровна, но не желаю я о ней писать. Из разных соображений. Женьку Стеклова мне не жалко: за что боролся, на то и напоролся. А вот за жену его обидно. Так что здесь – или все рассказать, или ничего.
– Хочешь не хочешь, но тебе придется, – после небольшой паузы твердо заявила Жоржсанд. – Ты профессионал, так что зажми в кулачок свои эмоции и выполняй задание. Прими это как мою личную просьбу. Сама понимаешь, такое я могу доверить не каждому… Так что езжай домой, отдыхай, набирайся сил, – сменила она тон с приказного на доверительный.
– Не могу. У меня Дудинцев, – напомнила Катя.
– Можешь отложить. Дадим его на следующей неделе.
– У человека юбилей в четверг! Тридцать лет, а уже получил престижную премию, победил в международном конкурсе! Бл-и-и-н, из-за какой-то дутой звезды такой материал слетает! – в сердцах вырвалось у Проскуриной. – Как же я ненавижу в такие моменты себя и всю журналистику! Нет, Евгения Александровна, даже не просите. Не могу. К тому же завтра Виталик прилетает с Красного моря, хотелось бы домой пораньше попасть. Не до Сосновской мне.
– Понимаю, – спокойно выслушав Катю, кивнула главный редактор. – Но и ты меня пойми: если бы я оставалась на месте, то поручила бы статью кому-то другому, той же Стрельниковой, к примеру. Так и рвется в бой, – многозначительно добавила она.
От неожиданности Проскурина перестала барабанить по клавиатуре. И эта непроизвольная пауза придала последним словам Жоржсанд особое значение.
«На что она намекает?» – второй раз за день напряглась Катя.
– Однако есть два «но», – со вздохом продолжила Камолова. – У нее нет имени, а о Сосновской должны писать только именитые журналисты. И второе… Зеленая она еще для самостоятельной работы: отроет какие-нибудь жареные факты – отдувайся потом. Так что