Года три спустя, на каком-то факультетском сабантуе, декан под хмельком рассказал, как Леонид Борисович Ганин меня протежировал.
Лёня «вроде бы просил»:
– Есть потрясающе красивая, улётная деваха. Кандидат наук из новосибирского института. Пара неглупых опытов, башка варит. Вредная, хваткая, надежная. Вообще-то, это моя жена. Возьмете к себе?
Декан отказать Ганину не мог, декан был знаком с его первой женой.
На сабантуе, перепугавшись своей откровенности, декан счел нужным смикшировать свои откровения и уверял меня:
– Вы не Ляля! Вы совершенно не Ляля!
Надеюсь.
Кстати, Ляля очень удачно вышла замуж за биолога-полярника, родила двойню. Полярник изучает то ли белых медведей, то ли тюленей на острове Врангеля, дома бывает не часто и наслаждается Лялиной сладостной патокой с большим удовольствием.
Руслан и Учительница родили девочку. Зачем-то назвали Венерой и тоже благополучно существуют. Мальчику Пете, по просьбе Руслана, время от времени я отсылаю модные носильные вещи и ведомственные журналы по кибернетике. Находить эти журналы раньше было хлопотно, в Интернете они почему-то не публиковались. Руслан никогда не интересовался Лизой, не спрашивал, чем живет его дочь, требуется ли ей участие, доброе слово, смешной сувенир, поздравление с днем рождения, просто напоминание – от родного отца. Ну да и бог с ним, с Русланом. Он не способен держать в поле своего внимания больше двух объектов.
Лизе хватало Лёни. Правильнее – очень не хватало, как и нам всем.
Может быть, на высшем суде мне зачтется, что женщины, чью судьбу я перековеркала, не остались выброшенными на свалку, а вполне благополучно устроились?
8
Со второй, моей, зарплатой стало легче, но не так, чтобы отказаться от копеечных подсчетов в тетрадочке. Я могла бы найти подработку, но тогда мама окончательно лишилась бы отдыха. Все было на ней: стирка, уборка, приготовление еды, дети, соседи, которые с объяснимым старческим эгоизмом сделали из мамы «старшую по квартире». Пошевели Лёня пальцем, и у него была бы масса вариантов дополнительного заработка: читать лекции, консультировать, заседать в ученых советах, писать отзывы. Зачем ему это? Мы ведь не умирали с голода. Он загружен с утра до позднего вечера. Иногда вскакивал по ночам, бросался к письменному столу и строчил в блокноте.
Наша любовная лодка, используя образ Маяковского, билась о быт. Получала повреждения, но никогда настолько серьезные, чтобы пойти ко дну. В лодке было крайне тесно, скудно и в то же время тепло и весело. Матросы и командный состав, сидящие друг у друга на головах, часто смеялись, подтрунивали или пускались в диспуты, которые заканчивались тем, что все орали, даже Лиза, даже мама, которая прежде считала повышение голоса признаком дурного воспитания. Точку ставила разбуженная Вика, своими младенческими воплями возвращала к действительности.
Мама не роптала, гребла и гребла, везла и везла – тянула как бурлак нашу лодку, которая часто выскакивала