– Ты почему меня обмануть вздумал, Алексей? – зло сказала тётка и, не поднимая рук, влепила ему пощечину. – Я, судьба твоя, хоть и горькая, но верная и единственная. Против меня нет у тебя силы. А потому жизнь твоя будет до поздней старости блукать впотьмах по ямам да канавам, а дорога к смерти твоей будет там лежать, где тебе быть не надо. Выберешься из одной кутерьмы, но скоро в другую завалишься. И так всю длинную жизнь. Потому, что выделили мне тебя силы вечной вечности. А я – твоя честная, справедливая, но тяжкая судьба.
– А где мы сейчас? – говорит Лёха. – Нет же вокруг ничего.
– Мы – в жизни, – усмехнулась тётка-судьба. – В ней как раз ничего и нет. Всё только кажется. И счастье, и несчастье. Мираж один. Только смерть – настоящая. Вот к ней я тебя и поведу. Долго будем идти. То радостно, то горестно. Всё понял? Помни, я всегда и нигде, и тут, с тобой. Не пытайся меня обмануть. Накажу. А теперь – пошел вон! Исчезни!
Мужик с клыками дернул Лёху за руку и он со скоростью света понёсся обратно над собственной кровью, над дорожкой, ведущей к углу улиц Ташкентской и Пятого апреля.
Открыл Лёха глаза и минут пять бессмысленно смотрел в потолок, чувствуя пот на лбу и шее. Сердце билось без выкрутасов, но чуть быстрее обычного. Дыр от клыков на рубашке не было. Настенные часы «Янтарь» быстренько доложили, что уже семь часов вечера. Дверное непрозрачное стекло с выдавленными на нем квадратиками вибрировало как мембрана черной тарелки старинного громкоговорителя. Заставляли его дрожать многочисленные почти трезвые голоса родственников, обсуждающих, похоже, Лёхины достоинства. Не недостатки же вспоминать в день рождения. Он поморщился, вспомнив сон, подошел к окну. Темнело в Зарайске поздно даже в середине осени. По двору прохаживались пожилые пары с внуками и гоняли мяч между четырьмя кирпичами-воротами краснощёкие от беготни на ветерке пацаны.
– О! Именинник! – пропела сестра покойной бабушки Стюры тётя Панна. – А дай-ка я тебе уши надеру в честь праздничка!
– И задницу! – добавил очень юморной второй её муж дядя Витя. И засмеялся, хлопая в ладоши.
– Задницу зачем? – Лёха протер глаза и пошел обнимать всех родственников.
– Для полноты ощущений! – Виктор Федорович стал смеяться ещё увлеченнее.
– Равновесие должно быть. Гармония. Тут тебя гладят и целуют, а здесь – ремнём уравновешивают.
Вот с этого и начался праздник родни. Все свои. Можно нести, что в голову стукнет. Всё хорошо, всё к месту и правильно. Потому, что отмечают твоё приближение на год к старости самые близкие люди. Обижаться на них глупо и напрасно. Как были они роднёй, так и останутся. А родственники – это огромный кулак, когда держатся вместе. И против него приемов нет.
Пестрая компания – родня Лёхина. Тётя Панна – бухгалтер на крупном заводе. Дядя Витя – шоферит на «Скорой помощи». Дядя Вася – на бензовозе в деревне Владимировка. Жена его, Валя, сестра