На этом этапе обсуждение советско-югославских отношений тоже вызвало колебания. Известно не менее 10 срезных и городских партийных комитетов, которые не выказали безоговорочную поддержку курсу ЦК КПЮ (Андриевица, Колашин в Черногории, Цриквеница, Делницы, Хвар, Новская в Хорватии, Сараево в Боснии, Бор, Кладово, Заечар в Сербии)72. Колебания особенно сильны были в Сербии в срезе Кладово, где срезный партком, многие партъячейки и часть УДБы высказались за СССР. В Боснии советскую сторону поддержал горком Сараева и часть УДБы. А в Хорватии заколебались два окружных и два срезных парткома73. Психологически конфликт воспринимался очень тяжело. С. Вукманович-Темпо рассказывает даже, как плакали на собраниях боевые офицеры74.
Низшее звено партаппарата и рядовые партийцы узнали о советско-югославском конфликте лишь в конце июня, после выхода резолюции Коминформбюро «О положении в Коммунистической партии Югославии». Сразу после обнародования резолюции начался третий этап обсуждения советско-югославского конфликта в КПЮ. Обсуждение прошло в форме внутрипартийной дискуссии и велось на партсобраниях первичек, митингах и сборах различных активов. По имеющимся данным видно, что резолюция в основном вызвала недоумение. Так в Хорватии члены партии не могли понять, как случилось, что Сталин и ВКП(б) ошиблись, почему югославская делегация не поехала на заседание Коминформбюро, как можно построить социализм без помощи СССР, что на самом деле кроется за письмами. Даже сами члены хорватского Политбюро испытывали растерянность. Один из них – Марко Белинич – на каком-то митинге заявил, что резолюция – результат ложного информирования. И хотя в тот момент это была официальная версия, его коллеги по Политбюро сочли такое объяснение неудачным75. С. Вукманович-Темпо вспоминал, что у него на этой почве тоже возникали проблемы. Выступая перед офицерским активом, он не смог ответить на вопрос о роли Сталина в конфликте так, чтобы ответ выглядел