Клим сидел у себя в комнате и слышал, как мать сказала как будто с радостью:
– Бог мой, у тебя начинается лысина.
Варавка ответил:
– А я вот не замечаю седых волос на висках твоих. Мои глаза – вежливее.
– Ты рассердился? – удивленно спросила мать.
– Нет, конечно. Но есть слова, которые не очень радостно слышать от женщины. Тем более от женщины, очень осведомленной в обычаях французской галантности.
– Почему ты не сказал – любимой?
– И любимой, – прибавил Варавка.
Клим вспомнил слова Маргариты о матери и, швырнув книгу на пол, взглянул в рощу. Белая, тонкая фигура Лидии исчезла среди берез.
«Интересно: как она встретится с Макаровым? И – поймет ли, что я уже изведал тайну отношений мужчины и женщины? А если догадается – повысит ли это меня в ее глазах? Дронов говорил, что девушки и женщины безошибочно по каким-то признакам отличают юношу, потерявшего невинность. Мать сказала о Макарове: по глазам видно – это юноша развратный. Мать все чаще начинает свои сухие фразы именем бога, хотя богомольна только из приличия».
Покачиваясь в кресле, Клим чувствовал себя взболтанным и неспособным придумать ничего, что объяснило бы ему тревогу, вызванную приездом Лидии. Затем он вдруг понял, что боится, как бы Лидия не узнала о его романе с Маргаритой от горничной Фени.
«Если б мать не подкупила эту девку, Маргарита оттолкнула бы меня, – подумал он, сжав пальцы так, что они хрустнули. – Редкая мать…»
Лидия вернулась с прогулки незаметно, а когда сели ужинать, оказалось, что она уже спит. И на другой день с утра до вечера она все как-то беспокойно мелькала, отвечая на вопросы Веры Петровны не очень вежливо и так, как будто она хотела поспорить.
– Ты читала это? – осведомилась Вера Петровна, показывая ей книгу Мопассана.
– Да. Это скучно.
– Разве? Я не нахожу.
– Странная привычка – читать, – заговорила Лидия. – Все равно как жить на чужой счет. И все друг друга спрашивают: читал, читала, читали?
– Бог знает, что ты говоришь, – заметила Вера Петровна несколько обиженно, а Лидия, усмехаясь, говорила:
– Такая воробьиная беседа. И ведь это же неверно, что любовь «сильна, как смерть».
Тут уж засмеялась Вера Петровна:
– Вот как? Ты – знаешь?
– Я вижу. Любят по пяти раз и – живут.
Клим озабоченно молчал, ожидая, что они поссорятся, и чувствуя, что он робеет пред Лидией.
Поздно вечером он поехал