– Эй, – начал он, – не сердись. Я хотел тебя немножко развеселить. Разрядить обстановку. Она же хуже некуда. Да? Из-за меня. Ты благородно спасла незнакомца. Ангел. Точно. Видно, бедная мама молится обо мне день и ночь, что судьба подсадила мне на полку ангела.
А Женевьева было приняла свой нормальный цвет. Пришлось краснеть опять. Чтобы прекратить это безобразие, она перебила болтливого незнакомца:
– Кстати, откуда ты знаешь, как меня зовут?
– Я не знаю. Мы же еще не знакомы. Нужно исправить ошибку. Бартоломью. Для близких друзей и ангелов просто Барт.
«Бартоломью. Надо же, когда мысленно произносишь, то язык как будто перекатывает во рту маленькую льдинку».
– Так как зовут моего ангела? – глаза у него смеялись, но Женевьева решила больше не поддаваться на его шуточки.
– Женевьева. Ты вчера назвал меня по имени.
– Не может быть, – удивился Бартоломью. – Я вижу тебя первый раз в жизни, не считая поезда, конечно. И самое забавное, я не мог ошибиться, у меня нет ни одной знакомой Женевьевы.
– Точно. – Он подумал. – Ни о ком даже не говорит это имя.
Он застегнул до конца рубаху, встал и пошатнулся.
– Знаешь что, – решила Женевьева, – отлеживайся сегодня, а я схожу узнаю расписание поездов, Бартоломью, – не отказала она себе в удовольствии произнести его имя вслух.
Он посмотрел на нее нерешительно.
«Ага, ну как же, рыцарь, сам всех спасает!» – усмехнулась Женин.
Барт кивнул с неохотой и сел.
– А откуда взялось имя Джек? Я его тоже упоминал? – спросил задумчиво.
Женевьева вернулась второй раз. Плохая примета. Ох, нужно зайти в туалет, посмотреться в зеркало, а то не будет ей сегодня удачи.
– Нет. Ты на него откликался.
Она оставила Бартоломью с выражением полного недоумения на лице.
Интересно, если бы она не забыла перед выходом из госпиталя найти зеркало и заглянуть в него, появился бы в расписании нужный им поезд? Теперь уже не проверишь. Барт был прав, следующий поезд – через неделю.
«Нет. Только не это. Я хочу домой!»
Женевьеве вдруг представилось, что она застрянет здесь на всю оставшуюся жизнь. Женин оглянулась на вокзальную площадь, залитую солнцем, поэтому весь мусор был на виду, на чужие ей чумазые лица и немножко поплакала.
Расстроенная, Женевьева пошла в госпиталь.
– Вернулась?!
О! Он, кажется, ей обрадовался.
– Куда же я денусь? Все предки моего древнего рода грозят из гробов пальцами и велят держать слово, – огрызнулась Женин, заодно и похвастала: пусть не задается – рыцарь.
– Ну и потенциальными женихами не стоит разбрасываться, правда?
Она опять смутилась, а он захохотал.
– Хочешь есть? – предложил, отсмеявшись. – Я взял на кухне для тебя пайку.
На стуле лежал фотоаппарат и стояла накрытая миска. Еще теплая на ощупь.
Барт жестом пригласил