– Я тоже пересказывала! – воскликнула Женин. – В начальной школе одноклассникам. Они ленились сами читать толстые книги. А я их просто глотала. Притворялась больной, лежала дома и читала. В школу с собой таскала по две-три книжки и на ходу прочитывала их за день. Потом пересказывала желающим.
Барт смотрел на нее, улыбаясь.
– Однажды мне объявили бойкот, – призналась Женевьева. – Понимаешь, меня не устраивали некоторые сюжетные линии. Ну почему автор убил друга героя или так рано, без приключений, выдал замуж героиню? Я и додумывала, что бы там могло быть на самом деле.
«На самом деле!» – Барт удержал смешок.
– Некоторые книги меняла просто до неузнаваемости. И тут кому-то из слушателей так понравилась моя история, что он решил прочитать книжку. Обнаружил, что там все не так, рассказал остальным. Мне объявили бойкот. За вранье.
– А ты говорила, что тебя не донимали в школе, – отсмеявшись, поддел Барт.
– Я даже не заметила. Я в тот момент читала что-то интересное. Мне потом подружка объяснила.
– И чем дело закончилось? – поинтересовался Бартоломью.
– Решили, что книжка скучнее моего пересказа, и простили.
Они рассмеялись.
– Но дразнить – не дразнили, – заверила она Барта. «Может, ты и этого не заметила», – улыбнулся он про себя.
– Меня попытались раз дразнить, – сказал Барт. Женевьева ждала, он молчал. Она решила, что продолжения не будет. Неожиданно он заговорил снова:
– Рафаэль плохо, но как-то ходил. А лет в тринадцать ему вдруг резко стало хуже. Стоять не мог. Речь клинило. Трудно было понять, что он пытается сказать. Все болело. Вообще-то он терпеливый, но тут…
Барт хмыкнул.
– Мы в церкви были. С мамой. Не помню, закончилась служба или нет, только Рафаэль больше не мог высидеть. Я вывез его на улицу, мама задержалась. Стою и злюсь, где она, не видит что ли, что Рафу плохо… Подходит компания ребят. Рафаэля обзывать они не стали, решили, что не поймет, нет удовольствия. «Брат чудовища!» «Что там твой урод мычит?» Я не выдержал, развернулся и вмазал. Раф ведь все слышал, хотя он и говорил потом, что ему было все равно.
Барт вздохнул.
– Подрался. Обидно, что рядом с церковью. И что Рафа в таком состоянии оставил без присмотра.
Он посмотрел в дальний угол, где притихла Женни. Ни звука, ни движения.
– Женни, ты спишь? – спросил шепотом.
– Нет, слушаю, – откликнулась она тоже шепотом. – Я бы на твоем месте разревелась бы и бросилась искать маму.
Барт усмехнулся.
– Раф считал, что надо было проигнорировать этих козлов. Он здорово испугался, что или меня убьют, или я кого-то убью, и заорал дико. Нас еле разняли. А Рафа с трудом успокоили.
– Тебе не было страшно? – спросила Женни.
– А! – отмахнулся он. – Если боишься за свою шкуру, то драку лучше не начинай. А раз уж ввязался, то дерись насмерть. Только тогда есть шанс победить. Я и Рафу это сказал.
– Ему-то зачем? – простонала Женни.
– Потому