Гаттер залег и посмотрел на излучатель. Если бы заряд уже набрался! Позиция для стрельбы была идеальная!
Враг Волшебников оглянулся, понял, что оказался в чрезвычайно невыгодном положении, и метнулся за Зеркало Исполнения Желаний.
«Full», – вспыхнуло на индикаторе зарядки.
– Не спеши, – начал уговаривать себя Порри, – спокойно. Стреляй наверняка.
Наступило короткое затишье, нарушаемое только междометиями Сена и короткими хрусткими ударами черных бойцов.
– Вы знаете, как я уважаю Бубльгума, – раздался хриплый голос прямо из-под руки стрелка.
Порри перекатился через себя и ошалело завертел головой.
– Спокойно! – сказал голос. – Это твой любимый предмет для уничтожения.
Стараясь не выпускать из виду свою главную цель, Гаттер скосил глаза. Голос проистекал из потрескавшихся каменных губ, валяющихся у постамента.
– Если хочешь прекратить весь этот балаган, – сказали философские губы, – стреляй по Зеркалу. Ответственность беру на себя. Мне-то теперь что?
– Порри! – закричал Сен, который по-прежнему занимал идеальную позицию для воздушной разведки. – Он Трубу достал! Стреляй!
Порри выстрелил в последний раз. Прямо в Зеркало.
Магический предмет не имел возможности уклониться. Протонный луч прошил его насквозь, отразился в тысяче осколков и на мгновение окрасил Зал, словно на профессиональном лазерном шоу. Сотни взрывов грянули одновременно в разных углах, и… наступила тишина.
Куда-то пропали и трепыхание Сена, и звуки битвы Мергионы с Черной Рукой, и издевательский голос Того-кто-похо-же-решил-специализироваться-на-ходьбе-по-граблям.
«Я их всех убил, – подумал мальчик. – И сам умер».
И потерял сознание.
Глава 22. На лаврах
Порри снилось, что он маленький транзистор в плате, выполненной по 0,13-микронной технологии. Он лежит и ждет, когда придет сигнал. После этого нужно быстро – очень быстро – изменить ноль на единицу или единицу на ноль. Но сигнала все нет. Порри раскрыл глаза и понял, что он не в плате, а в палате.
В окно весело светило неприветливое зимнее солнышко. Пахло спиртом. К спинке кровати была прикручена табличка, похожая на ту, которую Гаттер видел на больничной койке Мергионы.
Порри перегнулся через спинку, чтобы прочитать диагноз. Табличка гласила:
Колдовскую медицину начинали преподавать только на третьем курсе, поэтому латынь Гаттеру ничего не сказала.
Запах спирта усилился, и в палату вошла мадам Камфри с подносом в руках.
– Проснулся, победитель Мордевольта? – спросила главврач, снимая крышку с тарелки овсяного пудинга. – Давай-ка поешь, герой.
– Герой… – пробормотал Порри, припоминая подробности собственной госпитализации, – брякнулся в обморок, как девчонка.
– Это ничего, – успокоила мальчика Камфри, – даже в самых продаваемых книгах главные герои