– Вообще говоря, это надо чувствовать!
И встряхивал лохматой башкой.
Я смотрела на доску и ровным счетом ничего не чувствовала, кроме того, что письменную по анализу я не напишу, так как даже задания и то решить не могу, и нужно-таки что-то делать.
На нашем факультете учился Толя, отслуживший, толковый и организованный парень. Их группа занималась скопом, они решали задания, исследовали интегралы на сходимость, и Толя пригласил меня на эти занятия.
Он стоял у доски и писал по пунктам, что нужно проверить у подынтегральной функции, какими она должна обладать качествами, чтобы была условная сходимость, и какими при абсолютной сходимости интегралов. Один, два, три, четыре, пять, шесть, – я слушала и записывала пункты, и мир интегралов перестал быть для меня за семью печатями – никаких, оказывается, чувств, разложи всё по полочкам и сиди, считай, думай.
У них в группе был сильный семинарист, он так их учил, они научили меня, и благодаря этому я хоть как-то написала письменный экзамен по анализу и даже лучше, чем в первом семестре.
Но до этого еще далеко, а пока мы ходим с девочками на лыжах, и я хожу с Ефимом на каток, он завязывает мне ботинки с коньками, а потом снимает с замерзших ног и пытается растереть сведенные холодом ступни ладонями. Но я позволяю только снять ботинки, а уж трогать мои ноги – нет, это чересчур, и я отталкиваю его руки, поджимаю ноги под себя. Видимся мы только в будни, по выходным он уезжает к своим теткам, а я езжу, но уже реже к дяде Боре. Иногда, я возвращаюсь от них по утрам, вместе с тетей Ниной9. Маленькая подвижная тетя Нина привычно быстро передвигается в густой толпе, и я еле поспеваю за ней. Плотный поток людей заносит меня в двери вагона на «Соколе», и на «Белорусской» с этим же потоком я выбираюсь из вагона и по переходу на кольцо, и там до «Новослободской». Главное, не задохнуться в такой толпе, впрочем, если станет плохо, то упасть всё равно не удастся. Молодая женщина, стоящая рядом со мной, разворачивает газету, кладет ее на спину мужчины, читает и еще что-то жует, явно завтракает. Рядом кто слабо пищит, что ему наступили на ногу. На минутку, оторвавшись от газеты и перестав жевать, женщина саркастически вопрошает:
– Вы что, первый раз в метро в час пик?
И жалующийся возмущенный голос устыжено замолкает.
В будни, в плохую погоду, когда нельзя пойти на каток и надоело учиться, Ефим заходит к нам на огонек – попить чаю, поумиляться на наивных девочек, т. е. меня, Люсю и Виолетту. Не помню, чтобы он приносил что-нибудь вкусное к чаю, но мы, все трое, были рады его посещениям, тому оживлению, которое он приносил с собой. Теперь он уже не придумывает обязательный предлог, чтобы зайти, а заходит просто на правах старого приятеля. Ведет он себя не так, как будто приходит именно ко мне, и я не хожу провожать его, когда он уходит, хотя он топчется возле двери прежде, чем уйти, и жалуется, как достали его товарищи по комнате, Лешка и Валерка, молодые ребята,