– Есть, что ли, хочешь? – немного смягчилась мать.
– Да нет, мам, ты отдыхай. Я сам, – сын заглянул в стоящий на краю стола чугунок.
– Ну, как хочешь, – Евдокия направилась в комнату, собираясь готовиться ко сну.
– Мам! – громким шепотом окликнул ее Богдан.
– Чего тебе? – оглянулась она.
– Слушай, мам, а почему мы с Матвеем такие разные?
Евдокия пошатнулась, ухватившись за дверной косяк. Сын тут же оказался рядом и поддержал ее.
– Что случилось, мам? Тебе плохо? – обеспокоенно спрашивал он.
Кровь стучала у женщины в висках, ее щеки то мертвенно бледнели, то заливались краской, перед глазами все плыло. Кто, кто мог знать ее тайну?! Кто мог намекнуть об этом ее сыну? Что он теперь будет думать о ней?
Но Богдан выглядел встревоженным лишь ее состоянием. Глядя на него, нельзя было заподозрить его в открытии страшных призраков прошлого. Он заботливо суетился вокруг матери, и на его простодушном лице не отражалось никаких сомнений или подозрений.
– Все хорошо, сыночек, – Евдокия оперлась на его плечо и, поддерживаемая сыном, вернулась в кухню, – я просто оступилась.
Богдан усадил мать за стол и сам сел рядом с ней.
– Ты что-то спрашивал, мой родной? – Евдокия внимательно смотрела ему в лицо, пытаясь понять, знает ли он что-то большее, чем ей хотелось бы.
– А я что-то спросил? А, точно. Говорят, мы с Матвеем не похожи. Вот и задумался, почему так.
Богдан произнес это легко, даже беспечно, и Евдокия успокоилась. Нет, ничего он не может знать. И никто не может. Никто ничего не видел, никто ничего не сможет доказать. Эта тайна живет только с ней и уйдет тоже вместе с ней.
– Кто ж это такое болтает? – Евдокия взяла наступательный тон, чтобы сын не заподозрил настоящую причину ее волнения.
– Сейчас Аленка сказала. Но вообще я и сам увидел.
– Аленка! А ты больше слушай эту сороку. Нет на свете двух одинаковых людей. Мы все разные.
– Это да. Но только мы с ним какие-то уж совсем разные. Как будто и общего ничего нет. Скажи, мам, а мы оба вам родные? Может, вы кого-то из нас на воспитание взяли?
– Вот ерунду мелешь! Какими Господь вас сотворил, такие вы и есть. Как это, ничего общего? Вы – братья родные! Чего еще общего тебе надо?
Богдан примирительно погладил разозлившуюся было мать по руке.
– Да нет, мам, ничего. Все в порядке. Я просто подумал, что если вы кого-то из нас на воспитание взяли, так это даже хорошо. Милосердно. Я от этого ни вас с отцом, ни брата меньше любить не стану.
– Сказано тебе – нет! Оба вы – мои родные.
– Тогда тоже хорошо. Тогда и в самом деле говорить больше не о чем.
Богдан поцеловал мать в пылающую щеку и встал из-за стола. Действительно, мало ли непохожих родственников! Чего он зря мать нервирует и сам переживает?
– Я тогда – спать, если тебе ничего не нужно, – сын посмотрел на Евдокию