– Как думаешь, можно выпить вина? – спросила я Володю. – У меня есть с собой небольшая бутылка красного сухого французского вина.
– Не только можно, но нужно, – категорически изрек Володя и вышел.
Подруга с соседкой смотрели на меня с нескрываемым страхом. А я, как могла, накрывала на стол из всех наших припасов. Бутерброды с грудинкой, винегрет, домашняя шарлотка. Подруга достала конфеты, соседка порезала яблоки. И вот мы выпили из наших чашек за знакомство, за здоровье. Всем полегчало. Основной разговор пошел по завтрашнему дню. Нам нужно было выезжать, соседка сказала, что сумки до такси донесет.
Утром мы поковыляли к такси. Подруга на костылях, я не могла ступать на левую ногу, правая была полностью в гипсе, который сползал и при каждом движении врезался в кожу. Я шла как утка, руки, как крылья, в разные стороны для равновесия. Только эти крылья не помогали мне приподняться над землей, чтобы не чувствовать сильной боли. Около института травматологии таксист остановил машину у двери, через которую въезжают на колясках. Для нас это было самое то, можно было держаться за длинный поручень, а сумки я просто тихонько скатила. Оставив их внизу у регистратуры, мы побрели к кабинету терапевта. Ее долго не было. Пациентов для госпитализации было считанное количество, в конце недели на выходные немногие приезжают. Наконец врач подошла, и я заглянула в кабинет. Она сказала, что анализ на ковид еще не готов, нужно ждать.
– У вас нет еще флюорографии. Я говорила больной, она хотела позвонить, – врач меня просто огорошила. – Мне нужна флюорография с протоколом.
– Что с флюорографией? – я спросила подругу, выйдя от доктора. – Ее бесстрастное лицо выводило меня из себя. – Ты звонила домой?
– Нет.
– Почему? – видимо, бесполезно разговаривать с людьми, у которых потеряна чувствительность.
Не ответив мне, она на костылях пошла к терапевту.
– Я звонила домой от врача, у меня только маммография была в январе, – выходя из кабинета, ответила она на мой немой вопрос.
У меня не было слов.
– Пойдем в кабинет, делать флюорографию.
Вышла сестра, взяла направление, вынесла чек на оплату.
– Все процедуры только после оплаты, – сказала она мне, когда я попросила ее ускорить процедуру.
Подруга ушла в этот кабинет, на скамеечку сели две девчонки лет двадцати. У одной был шов на колене, у другой на коленном суставе были следы от проколов. Мы разговорились. Девчонки были уже на реабилитации, ходили самостоятельно. Одна из них предложила мне палку-костыль, принесла