В конце марта, по самой распутице, государь вновь спешил из Москвы на воронежские верфи. По весеннему половодью там планировался спуск на воду кораблей Азовской флотилии. Англичанин Осип Най, некоторое время по делам бывший в Москве, и на этот раз ехал с ним, а Джон Ден, увы, скончался зимой от приступа грудной жабы. Петр по дороге пожелал опять навестить воеводу Авдеева. В тот день в гостях у воеводы был купец Афанасий Струнин с дочерью Анастасией.
– Чем торг ведешь, купец? – поинтересовался царь.
– Дык… – от робости перед государем Афанасий замялся. – Всем понемногу. Медами и пенькой, и смолою, и дегтем.
– Пьенька нам ошень нужен, – заметил англичанин. – Для такелаж, для канат пьенька много нужен. И деготь нужен, и смола…
– Что ж, купец, – Петр посмотрел в глаза Афанасию. – Цену втридорога не ломишь?
– Как можно, государь!
– Ну, вот тебе и поставщик! – обратился царь к Осипу, а потом повернулся к воеводе: – А твой сын как вернется из Англии, немедля пусть на верфь отправляется. Отыщет там капитана Петера фон Памбурга и останется у него под началом. Коли на верфи его не найдет, пусть в Таганрог скачет. В экипаж «Крепости» его назначаю вторым штурманом. Я сейчас письмо с рекомендацией напишу. В поход пойдет, в Константинополь.
А потом Петр Алексеевич повернулся к Анастасии:
– Ну а ты, красавица, кем будешь? Уж не зазноба ли тезке моему?
Девушка зарделась.
– Сколько годков тебе?
– Шестнадцатый миновал…
– Ну, вот и славно. Вернется твой милый из турецкого похода, и свадебку сыграем!
Петруша приехал в родные места на Ивана Купалу. И батюшка Антип Прохорович, обняв сына, сразу же поведал ему о царском повелении, вручил письмо к фон Памбургу. Однако пару деньков Петруша решил передохнуть дома, в родимой речке Сосне искупаться, но первым делом, конечно же, повидаться с Анастасией.
Милые встретились на своем заветном месте под сосной на берегу реки.
– Долго ж я ждала тебя, родной мой, – сетовала девушка, – а ты снова в путь.
– Так не по своей воле, милая Настасьюшка! А ослушаться царского веления не вправе я. На службе я теперь. Но не грусти. Дай бог по весне из Турции вернемся, так и повенчаемся с тобою… Жарко-то как! Пойдем-ка лучше к реке, искупаемся!
Глава 3
Петруша добрался до Таганрога к концу июля. К тому времени весь флот уже находился там. Корабли стояли и у пристани, и на рейде. Матросы суетились, загружали в трюмы мешки, ящики, бочки – провиант и пресную воду, – офицеры подгоняли их. Грузился и сорокашестипушечный фрегат «Крепость». Капитан фон Памбург орал на матросов, мешая русские и португальские ругательства. Откуда он родом, фон Памбург, никто толком не знал. Не то голландец, не то португалец. С коричневым обветренным и просоленным лицом, усы жесткие черные, нос крючком. Говорят, бывший пират, а там кто его знает.
За всей этой кутерьмой наблюдали сам