Он представился, Нина улыбнулась в ответ, назвав себя.
– Млада пани интересуется искусством? – спросил Артем.
Нина пожала плечами, об искусстве вообще не было речи, ее просто пригласили посмотреть на мастерскую художника.
– Млада пани просто любопытствует, – ответил за нее Макс, – думаю, не каждый может похвастаться знакомством с живым гением.
– Заткнись, – невежливо отмахнулся Артем, – не слушай его, милая, он, как всегда, преувеличивает. Подьте дал, просим (проходите, пожалуйста), – пригласил он.
Нина насторожила уши: гений? Кто гений? Однако шутливый тон, с которым были произнесены эти слова, скорее давал понять, что сказанное – всего лишь шутка.
Они вошли в прекрасно освещенную большую комнату с высокими потолками и огромными окнами. Приятные впечатления на этом заканчивались. В помещении царил такой беспорядок, что было решительно непонятно, как вообще можно сюда кого-то приглашать в гости. Чистюля Ирка точно бы хлопнулась в обморок, окажись она в этой, с позволения сказать, мастерской.
На самом видном месте помещалась внушительных размеров фотография, с изображением … писсуара, с намалеванным на его боку черной краской то ли годом, то ли номером.
– А это тут зачем, – ткнула пальчиком в сомнительное украшение Нина.
– О! – благоговейно воскликнул Артем, – это моя святыня и образец для подражания!
Нина недоуменно молчала. Наверное, все-таки, правда, что все гении безумны.
– Ну что ты выпендриваешься, – вмешался Макс, – объясни девушке, ты же у нас выдающийся концептуалист.
– Я лучше принесу пиво, – устранился гений.
Макс рассказал, что на фотографии – одна из самых знаменитых концептуальных композиций, которая называется «Фонтан».
– Она не должна выглядеть, как предмет искусства, не должна вызывать эмоций, она поясняет сама себя и создана для умозрительных заключений и интеллектуального восприятия, – коротко объяснил он.
Объяснение звучало неубедительно и непонятно. Нина благоразумно молчала, так как не была уверенна, что Макс не смеется над ней.
Вернулся Артем с пакетом, который попытался водрузить на ближайший стол, заваленный каким-то барахлом, расчистил место, попросту смахнув хлам на пол, и принялся доставать бутылки.
– Прошу, – пригласил он, – не морочь девочке голову, лучше поставь нам свои работы. Он, знаешь ли, такой трудяга, сутки напролет все работает, работает…
«Так вот почему он пропадал так надолго, – осенило Нину, – он рисовал!»
Она почувствовала, что ее охватывает радость. Тревоги и подозрение в пренебрежении к собственной персоне – обычная бабская ревность и глупость, Максим действительно был занят.
Он расставлял полотна на всех подходящих для этого поверхностях. Нина настроилась