Беспечность и юридическая неграмотность наша сейчас просто поражает!
Ну, да, да, да, падре – честнейший человек, но кто финансово обеспечивает наше соглашение с ним?
Падре было без несколько месяцев 80 лет – если помрёт, кто внесёт в университет Лиссабона обещанную плату за обучение нашего акушера-анестезиолога?
Да, да, да, он уже закупил на 1000 000 долларов оборудования для госпиталя, а что дальше? Кто будет дальше закупать оборудование и медикаменты, выплачивать зарплату работникам госпиталя и оплачивать пусть даже минимальное функционирование его?
Нашего гинеколога хватило только на вопрос:
– Слав, я понимаю, что богатые люди вверяют падре свои пожертвования на госпиталь. А каким образом они это делают – дают ему в карман наличными, чеками на его имя? Или у него есть специальный счёт для нужд госпиталя?
А меня хватило только для ответа на моральную часть вопроса:
– Он не от мира сего – нам этого не понять! Для него миссия/госпиталь и его личная жизнь слиты воедино.
Но это было глупостью…
Падре был непокорен в своей миссионерской деятельности – все его свершения не входили в план деятельности ордена, членом которого он состоял, а потому он сам добывал средства для их осуществления.
В прошлом строительство и поддержание миссии и госпиталей осуществлялось в основном на пожертвования, поступавшие через подписной лист от богатейших португальцев колониальной Анголы.
Падре не понимал, что колонии ушли в прошлое, ушли в прошлое богатые колонизаторы и унесли с собой подписные листы для пожервований на благотворительные цели.
Я сам понял это только после приезда в прошлое – в знаменитый когда-то Hospital Voga, что расположен в 30 км от красивого городка Quito – столицы ангольской провинции Bie.
Второй нашей общей глупостью было наша готовность работать хирургом и акушером/ гинекологом в госпитале с персоналом в 3 человека. Кто будет обеспечивать общее обезболивание? Ведь советская медицинская школа не предусматривает подготовку выпускников мединститутов, готовых к роли анестезиолога прямо со школьной скамьи.
На что рассчитывал наш акушер/гинеколог, отправившийся для освоения анестезиологии в течение трёх месяцев???
Он позже писал мне:
– Тут португальцы надо мной смеются: «Мы изучаем анестезиологию три года, а этот русский хочет освоить её за три месяца.»
В период мой подготовки к отправке на восстановление госпиталя падре Мануэля Гарсия я мысленно рисовал себе картины, в которых захлёбывался от предвкушения радости наблюдения патологии, про которую я только читал у Дэвида Кристофера «Спутник хирурга в Африке» и у Альберта Швейцера в его «Письма из Ламбарене». Мне хотелось видеть себя именно доктором Альбертом Швейцером или доктором Айболитом, на худой конец.
Одним жарким луандским полуднем, прогуливая своего вельштерьера