Не дожидаясь ответа, она открыла мой клатч. И уже через несколько секунд, прижав к уху айфон, подняла палец.
– Тшш… Гудки пошли.
На меня вдруг обрушилась детская смесь грусти и тревоги. На меня, 34-летнюю, разведенную, порочную и беспощадно взрослую. Сидящую в алом «Ягуаре» на парковке нью-йоркской больницы.
Молли явно не дождалась ответа. Потому что через несколько секунд с притворным горестным волнением продиктовала невидимому автоответчику:
– Добрый день, миссис Стоун. Извините, что беспокою вас после дежурства. Я Линда Вестра. Мой дядя умер раньше, чем я приехала. Я все еще в госпитале. Ваш номер мне дал доктор Брендон. Он сказал… Он сказал… Простите, я все еще не могу прийти в себя… Я перезвоню вам позже, простите… И… спасибо, что вы были рядом с ним. Благослови вас Господь… Наверное, уже спит, старая ведьма – с досадой произнесла она совсем другим голосом, бросая смартфон на колени – Ладно, перезвонит, никуда не денется…
Лишь после этого она подняла глаза на меня.
– Линн, милая, что с тобой?
– Ты будто не слышала меня. Как всегда. Но я могу повторить еще раз. Пусть сегодня будет моя очередь, Молли. В первый раз в жизни, окей? Я прошу тебя забыть о дядюшке Джо.
Глаза подружки смотрели на меня со спокойной добротой.
– Я могу привести тебе кучу аргументов. Сказать, что таким старым мудакам, как дядя Джозеф, мир не помогает даже найти на улице мятый доллар. Или что у меня дурное предчувствие. Да я много могу наговорить, сама знаешь! Но я не стану. Я хочу, чтобы ты это сделала просто так. Без повода. Потому что я попросила. Ради меня…
Молли продолжала, не мигая, смотреть на меня.
– Это, в общем – то, все… – шепотом произнесла я.
И тут же почувствовала, как ладони Молли сжали мою руку.
– Линн, родная. Ради тебя я готова… убить вон того мужика, который вышедит из «Форда». Отрубить себе палец. Побрить мою голову. Короче, сделать, что угодно. Ни о чем не спрашивая. Только потому, что ты так хочешь. У меня нет никого роднее тебя. Это для начала.
Мое сердце сжалось от нежности.
– А теперь о главном…
Молли помолчала прежде, чем продолжить.
– Дело не в старом Джозефе. Мы обе знаем, что он был говнюк и ничтожество. Я бы сказала жестче, но о покойниках плохо не говорят. Дело в нас, Линн.
– В нас?
– Именно. В тебе и во мне. Смотри, мы две маленькие жемчужины великого города! Мы смеемся и хулиганим. Занимаемся любовью с лучшими мужчинами. Мы празднуем каждый день, и весь мир нас обожает! Ты никогда не задумывалась, почему?
Ее лицо оставалось серьезным.
– Потому что мы лучшие в мире? – привычно отреагировала я.
– Это уже результат. Причина в том, что мы играем в жизнь. Мы играем искренне, как дети. Мы сливаемся со своей игрой полностью и забываем, что это игра. Так и надо жить. Я поняла это давно. Миллионы придурков вокруг нас, которые «живут серьезно», тянут свои судьбы по жизни, как тяжеленные чемоданы. Они страдают, ненавидят сами себя и все вокруг, совершают преступления