Володя устойчиво располагается на стуле, бесцеремонно разглядывая нашу скромную комнату.
– Макароны? Гы-гы… Давай! Я у сестры позавтракал, потом по делам бегал, жрать хочу, умираю! А может, у тебя настойка какая-то есть?
Он с ухмылкой смотрит на мое недоумение:
– Да ладно, обычно у тетушек всегда боярышник в шкафчике…
Пока в кастрюльке булькает нехитрая еда, из своей комнаты выглядывает соседка тетя Ира:
– Тамара! К тебе ребята пришли? Боря?
– Нет, то есть да… Знакомые… знакомый…
Уминая мисочку переваренных макарон (снова я на одну минутку позже их слила), Володя деловито рассказывает:
– У нас всегда дома сметана и котлеты есть, мать со столовки приносит. И масло.
У меня неожиданно выскакивает:
– Зачем? Зачем приносит?
– Ну, выносит под видом пищевых отходов. Чтобы нас прокормить. Семья большая у нас, я и три сестры. Отец в КГБ служил, погиб на границе в первые дни войны.
Сочувственно киваю:
– А мой отец перед самой Победой. Обидно так!
Он хвастливо продолжает:
– Я с 15 лет в органах работаю! Сначала курьером, потом – по особым поручениям!
И переходит на шепот:
– Я приехал во Львов за назначением, в какой город пошлют – тссс!
Я поддерживаю разговор:
– А я на юриста хочу учиться. Вот через год десять классов закончу и буду поступать.
– Мне не надо учиться! Я и так уже лейтенант! Знаешь, какая у меня работа опасная? Мне майора запросто дадут! У нас главное – физподготовка! Нас тренируют, знаешь, как?! На случай, если придется врага арестовывать. А кто это в дверь звонит? Когда мать приезжает?
Он выскакивает за мной в коридор, когда я открываю дверь Боре, и отстраняет меня:
– Ну-ка, иди в комнату, а мы тут побеседуем!
Мне кажется странной такая бесцеремонность, но он быстро отталкивает Борю за дверь, и мне остается вернуться в комнату. Сбитая с толку таким поворотом, я еще больше удивляюсь, когда он возвращается и с победным видом заявляет:
– Все! Вопрос я решил! Он больше не придет!
Он снова говорит о том, о сем, а я напряженно думаю, что это значит? Что он ему сказал?
Во время затянувшейся паузы в ничего не значащей болтовне, я спрашиваю своего неожиданного гостя:
– Володя, как ты доберешься? Где живет твоя сестра?
– В соборе святого Юра.
– Что?! Как это?
– Там раньше жили монахи, а теперь квартиры сделали. Это на окраине. Трамвай уже не ходит. Я, пожалуй, у тебя останусь. Вот тут, на кресле.
Его утвердительный хлопок по складному креслу заранее отметает отрицательный ответ. Я смотрю в его голубые невыразительные глаза, неуверенно пожимаю плечами, и мелькает растерянная мысль: «Как неудобно! Что мне ему постелить? Наволочка и простынь есть, а пододеяльник я погладить не успела. Правильно мама мне всегда говорит, не ленись! Если наперед какую-то работу сделаешь, никогда не