МАЛЬЧИШКА. Да, господин, вот посмотрите!.. (Поворачивается и показывает свой зад). Вот мой солнечный циферблат!»[122]
Наконец, появляется лодочник и перевозит Путешественника на другую сторону реки. Он подходит к мальчишке и бьет его тростью.
«МАЛЬЧИШКА. Только трус может бить ребенка!..
ПУТЕШЕСТВЕННИК. Ничего, зато я поломал твои «часы с репетицией»[123].
Как правило, чем проще, элементарней сюжет кукольной пьесы, тем больший успех выпадает на долю кукольного спектакля. И напротив, чем он сложнее, тем скорее сходит с афиши. Театр Китайских теней Серафина – это театр двух веков Франции, восемнадцатого и девятнадцатого. XIX столетие было для французского кукольного театра еще более щедрым, чем предыдущее. Французские литераторы, драматурги дарили куклам свою любовь и свой талант, как это делали Марк Монье, Луи Дюранти, Морис Санд, Анри Синьоре, Морис Бошар, Лемерсье де Невиль, Альфред Жарри, Поль Клодель и многие другие.
Роль кукольного театра во Франции понимали и «великие мира»[124]. Наполеон Бонапарт, перечисляя первостепенные требования по снабжению армии, писал:
1. Труппу комедиантов.
2. Труппу балерин.
3. Марионеточников для народа (три или четыре).
4. Сотню французских женщин[125].
Французский театр кукол XIX в. отчасти предопределил, каким быть театру кукол во всем его многообразии видов, форм, исканий в XX в. Причем искания эти, как правило, начинали любители. Но зато какие! Жорж Санд (1804–1876), которая была знатоком и глубоким ценителем этого театра и повлияла на взгляды величайшего «кукольного историка» Шарля Маньена, создала для сына в своем поместье в Ноане домашний театр кукол – «Театр друзей». Жорж Санд говорила о том, что в течение тридцати лет делала костюмы и одевала кукол. «Знаете ли вы, что такое театр burattini? – писала она. – Это классические, примитивные и лучшие куклы. Это не марионетки, которые, будучи подвешены за веревочку, ходят, не касаясь земли. Марионетки довольно верно симулируют жесты, позы. Несомненно, что, идя вперед в этом направлении, можно дойти до полной имитации натуры. Не углубляясь в суть этой проблемы, я спросила себя, каким, в конце концов, будет результат и что Искусству дает этот театр автоматов? Чем больше будут делать кукол, похожих на людей, тем спектакли таких подставных артистов будут неинтересны и даже страшны… Посмотрите, вот кусок тряпочки и едва обтесанный кусок дерева. Я пропускаю руку в этот мешочек, втыкаю указательный палец в голову, большой и третий пальцы заполняют рукава и… фигура, сделанная широким мазком, в движении приобретает жизненный вид… Вы знаете, в чем секрет, в чем чудо? Это то, что перчаточная кукла – не автомат и слушается моего каприза, моего вдохновения, в том, что все ее движения связаны с моими мыслями и моими словами, в том, что это – я, живое существо, а не кукла»