– Вот, уважаемый Видлен Афанасьевич, перед вами наша последняя партийная обитель, откуда почившие товарищи могут без лишних проблем отправляться в дальнейший путь с должным почётом, уважением, в привычной для них обстановке, с перечислением всех заслуг и регалий. Организация гарантирует. При необходимости и ходатайстве отдельных товарищей можем даже устроить посмертное награждение, – Тарабаркин широко разводил руками, показывая на облупленный потолок, на стены, на сломанный прилавок, где громоздился Драперович с большой банкой краски и бутербродом с колбасой.
– Правила конспирации как, соблюдаются? – сухо, по-ленински, спросил Видлен, засунув палец за жилетку.
– Сейчас это ни к чему, государство позволяет, народ одобряет.
– А зря, расхолаживает товарищей, время кардинально изменилось, об этом надо не забывать. – Он подошёл к художнику, быстро протянул руку в сторону некрашеной стены, другой схватил его за обшлаг старого пиджака и, пристально глядя в лицо, выкрикнул:
– Здравствуйте, товарищ! Меня зовут Видлен Афанасьевич, можете звать просто Видлен, чтобы сделать акцент на значительной важности аббревиатуры моего имени, что есть Великие Идеи Ленина.
Драперович не на шутку испугался, прикрылся банкой с краской, заёрзал, пытаясь оторваться от назойливого старика. А Тарабаркин, посмеиваясь, представил своего спутника:
– Мой сосед, Видлен Афанасьевич, по прозвищу Цитатник, эрудированный человек, знает почти все труды классиков нашей революции, а также китайской, кубинской и прочих чилийских. Тонкий ценитель, знаток лозунгов и речёвок. Он будет у меня за первого секретаря, ответственным за связь с общественностью, прессой и рекламой, этой продажной девкой торговли, – Тарабаркин хлопнул по спине старика.
– Да, надо иметь мужество глядеть прямо в лицо неприкрашенной горькой правде, товарищи, реклама – это постыдный пример нашего времени, времени воинствующего капитализма.
– Был у нас один вождь, теперь образовалось два, – сплюнул под ноги Драперович, взял ещё один бутерброд из пакета, деловито его осматривая.
– Ты зачем привёл этого мастодонта? – Шансин тихо спросил Тарабаркина.
– Нам нужна здоровая партийная струя, а вы диссидентствующая жидкая интеллигенция можете только водку жрать да осуждать окружающих, – похохатывая, объяснил Санька.
– Интеллигенция – не мозг нации, а говно, – заявил Видлен.
– Что-о-о?! – Драперович поставил банку с краской на пол, откусил бутерброд, взял стамеску и угрожающе направил её на старика.
– Это не мои слова, а Владимира Ильича, Царство ему Небесное, – Видлен с испугом спрятался за спину Тарабаркина.
– Подожди, – быстро остыл Драперович, – а при чём тут Царство Небесное и Ленин? Ты случаем не попутал?
– Нет, –