Малка захлопала длинными ресницами и переспросила:
– Кроме вас?
– Да, кроме меня, – повторил Гойдман более твердо. – Я богат и готов тратить деньги только на вас. У вас будет самое дорогое меховое манто, самые крупные бриллианты, платья мы закажем из Парижа. Мои деньги удовлетворят любое ваше желание. И при этом я требую взамен немного любви.
Она молчала, пораженная таким пылким признанием.
– Сам я люблю вас безумно, – продолжал Шепсель и вдруг упал на колени и обнял ее ноги. – Я думаю о вас день и ночь, вы вошли в мое сердце и душу, я не могу без вас жить. Малка, прошу вас, не убивайте во мне надежду.
Он опустил голову, а девушка, зардевшаяся, как мак, теперь уже по-другому смотрела на торговца антиквариатом. Его пылкость передалась и ей, и она почувствовала желание обнять его, сказать что-нибудь хорошее. Ну почему дядя не хочет, чтобы она общалась с господином Гойдманом? Он молод, привлекателен, богат и вполне достоин ее семьи, хотя старый Яков и говорит, что братья Гойдман не весть какое сокровище.
– Вы станете моей женой? – Шепсель по-прежнему не поднимал голову, и она прикоснулась тонкими пальчиками к его волосам.
– Дядя никогда не согласится.
– Что мне дядя? – воскликнул мужчина и вскочил на ноги. – Я женюсь на вас, а не на вашем дяде. В конце концов, мы можем убежать с вами в Одессу и там пожениться. А когда вернемся сюда, что сможет сделать ваша семья? Что ей останется сделать? Только благословить на счастливую семейную жизнь.
Малка вздохнула:
– Это неправильно. Так нельзя.
– Ну почему? – Шепсель взял ее за руку, почувствовав, как она пылает. – Многие так делают. Или вы считаете, что я недостоин вас?
– Да нет, конечно же, достойны, – Малка закусила губу, – но так не принято, и вы сами об этом знаете. Давайте я еще раз попробую поговорить с дядей. – Она сняла с себя украшения и положила их в коробки. – Обещаю, если мне не удастся уговорить дядю и тетю, я что-нибудь придумаю.
– О, моя королева! – Он хотел снова опуститься на колени, но девушка остановила его:
– Прошу вас, не нужно, господин Гойдман. Мне пора. Если кто-нибудь заметит, что я была у вас в лавке одна и расскажет дяде, разговора с ним не получится.
Лицо Шепселя приняло покорное выражение.
– Идите, любовь моя, – грустно сказал он, – мне не хочется вас отпускать, но другого выхода нет. Бросьтесь к ногам Якова, умоляйте его и возвращайтесь сюда с хорошей вестью. Одному богу будет известно, как я стану ждать вас, молиться за вас и переживать.
Ему хотелось схватить ее в объятия, но он не посмел этого сделать. Ее полные губы, волнистые мягкие волосы, глаза Мадонны – все сводило с ума.
– До