С минуту я сидел в оцепенении, приходя в себя. Потом мы с Карюком отвели парня в сторону, и он признался, что действительно поднял цепочку, сразу не отдал, а потом не знал, как выйти из этого щекотливого положения. Он каялся, чуть не плакал, и мы с Карюком не стали позорить парня, а подбросили кулон чуть в сторону от дорожки, вроде кто-то нечаянно зацепил его ногой…
На этот раз я куда-то торопился или чем-то был занят и как-то не прореагировал на Ванькины причитания.
– Ты же можешь, Володь, – не отставал Иван и напрямую попросил: – Помоги поискать своими методами, как ты это делаешь.
– Ладно, – согласился я. – Только не сегодня.
На следующий день вечером я пошёл к Карюкам. Все были дома, и я, не теряя времени на лишние разговоры, без предисловий спросил Тамару Петровну, точно ли кольцо дома, и если снимала, то куда хотя бы приблизительно могла положить?
– Представления не имею, – пожала плечами Тамара Петровна.
– Если свалилось с пальца в ванне, то искать бесполезно: унесло в канализацию…
– Нет, когда я в ванной, кольцо снимаю. И на этот раз точно помню, что сняла. Но я не помню, как надевала потом, и куда могла положить.
– Ну, понятно, – сказал я. – Тогда – все тихо, а лучше уйдите на кухню.
Сергей Николаевич с Ванькой послушно ушли на кухню.
Дело я посчитал не сложным, и не было смысла изводить себя, вводя Тамару Петровну в состояние изменённого сознания, после чего я чувствую себя разбитым, наступает слабость до тошноты, а потом апатия. Это, как правило, скоро проходит, но ощущение дискомфорта остаётся надолго.
Я просто ввёл Ванькину мать в гипноз и попросил вспомнить все действия с момента, когда она в ванной сняла кольцо. Тамара Петровна медленно стала рассказывать всё, что она делала, а я задавал наводящие вопросы.
– Вы сейчас в ванной. Что вы делаете с кольцом?
– Я снимаю его… кладу на полочку зеркала над раковиной.
– Вы приняли ванну, что делаете дальше?
– Мажу кремом лицо.
– Кольцо на месте?
– Его там нет.
– Что