– Добрый мейстерло Рос! Добрый мейстер де Борнель! – обратилась к ним она, – Мейстер Стильер желает прогуляться до ближайшего… нет, дальнего платана. Не окажете ли мне честь и милость…?
– Добрый мейстер Стильер желает прогуливаться голым? – самым любезным тоном осведомился ло Рос.
Де Борнель отвесил ему тумака, бросил поводья, и, спешившись, поклонился Лепестку Ветра.
– Не беспокойтесь, мадонна, я прогуляюсь с вашим возлюбленным, и верну его вам в целости и сохранности.
Он накинул на меня свой плащ, и повел прочь, бережно поддерживая под локти.
– Не думайте, что я отношусь к вам лучше, чем ло Рос, вы, наглое чудовище, – сказал он, когда мы немного отошли, – Как только вы оправитесь от ран, я вызову вас. И убью.
– Вы знаете, кто я?
– Все знают, кто вы.
– Что ж, раз так… – сказал я, не зная, чему больше дивиться – храбрости этих рыцарей, глупости, или благородству. Когда я оправлюсь от ран, им не выстоять против меня и всем разом, – Я приму ваш вызов, но…
– Если уверены, что такое сокровище принадлежит вам по праву, то будьте готовы доказать это! – с горячностью перебил меня де Борнель.
– Сокровище? Да о чем вы говорите?
– О Лепестке Ветра, конечно, – отрезал рыцарь, – Мадонна сопровождала нас во время третьего похода, и нет никого, кто не задолжал бы ей свою жизнь. Так же нет никого, кто не молил бы ее о любви, ибо не только красота ее, но и великая ученость, воодушевление и мастерство, с которым исцеляла она любые болезни и раны, не страшась опасностей и невзгод воинской жизни, достойны всяческого восхищения. Но вы, дикари-северяне, никогда не умели ценить умных и образованных женщин…
– Ты называешь меня северянином, северянин? – я расхохотался, – Моя кожа темнее твоей, и родился я гораздо южнее, уж можешь мне поверить.
– Мне наплевать, где ты родился, раз говоришь как северянин. И, можешь мне поверить…
– Заткнись, и отпусти меня. Иначе я помочусь прямо на твой сапог.
Де Борнель исполнил мой приказ с удивительной готовностью. Он разжал руки, и отступил на шаг, а я свалился в пыль. Глядя на улыбку, заигравшую на его губах, я стал медленно подниматься, будучи уверен, что гнев придаст мне сил, я смогу встать, и даже врезать ему как следует. Один раз – но и одного раза будет довольно.
Но тут же рыцарь протянул мне руку.
– Простите, Стильер. Это ревность заставила меня позабыть о чести. Более такого не повторится. Вы славный и храбрый рыцарь. Я сопровождал вашу возлюбленную, когда она искала вас после битвы, и нам пришлось извлекать вас из-под целой горы трупов. Вы ведь одним из первых ворвались в лагерь халифа?
Следуя совету Лепестка, я не стал ничего объяснять ему, но возвратились мы, обнявшись крепче двух друзей. Де Борнель, горя желанием услужить даме и загладить свою давешнюю несдержанность, чуть ли не на руках поднял меня обратно на телегу, хотя я и был вдвое его тяжелее. Дама же без всякого смущения стащила с меня плащ, вернула