– Я об этом, дядя Ваня, уже сто раз подумал, – грустно ответил Николка. – И дверка «Прадика», в самом деле, как нарочно была открыта… А мне так хотелось посмотреть, как там, внутри, вот и посмотрел…
Скрипнула дверь, в образовавшийся проем просунулась Люськина голова, встревоженные глаза вопросительно уставились на Огурцова.
– Подожди, Люся, подожди, – махнул ей Иван Иванович. – Мы уже заканчиваем…
Люська перевела горючие глаза на Николку, тяжко вздохнула и прикрыла дверь.
– Ну и, может быть, самое главное, – Иван Иванович отложил ручку и посмотрел на Николку тем особенным взглядом, про который Матрена Ивановна с усмешкой говорила: «Что, Ваня, в тебе мент проснулся?» Может и не мент, а вот докопаться до истинной причины Колькиного поступка – ему очень хотелось. – Я хочу знать, Николка, почему ты, нормальный парень, без пяти минут – глава семейства, пошел на убийство? Застрелили Яшку… Понятно, жалко его стало, ты ведь год назад из соски его кормил… Это мне понятно. Но не человека же за это убивать, Николка! Это же охота на зверя была, законная охота, между прочим, по лицензии, и кто под выстрел попал – того и положили… Ты же у деда на кордоне с малых лет обитал, знаешь все это не хуже меня… Так почему у тебя, Николка, рука на человека поднялась? Вот что я хочу понять…
– А я знаю, – тяжело вздохнул Николка и грустно посмотрел на зарешеченное окно. – Мне бы самому кто это объяснил – я бы ему большое спасибо сказал… Честное слово, дядя Ваня, сам ничего не пойму… Да и помню я об этом как-то смутно, словно все это не со мной было или во сне… Я почему и побежал тогда: мне казалось, что чем дальше я убегу, тем быстрее это наваждение кончится… Я ведь все по минутам могу рассказать до того момента, когда выстрелы услышал, а чуть раньше в ту сторону Яшка ломанулся… А вот после выстрелов мне только и запомнилось, что я куда-то бежал и как-то странно, опять же, бежал… Меня словно какая-то сила вперед волокла, а я лишь ноги переставлял, и то не поспевал за той силой…
– Вот-вот, – встрепенулся Иван Иванович, не сводя с Николки глаз. – Мы с твоим дедом два раза на коленях по тем следам, что ты оставил, проползли… И знаешь, что нас больше всего удивило? Перед тем, как Ромашова ножом ударить, ты, похоже, по воздуху одиннадцать метров и семь сантиметров пролетел…
– Как так? – удивленно выпучил глаза Николка.
– А так, – развел руки Иван Иванович. – Хорошо видно, где ты оттолкнулся ногой, там мох с камней сорван, и где приземлился – каблуками сапог ты две кучки моховой подстилки наскреб. Получается так, что ты вроде как тормозил, чтобы Ромашова с ног не сбить. Это что же, инерция у тебя такая была? А, может быть, ты прыжками в длину с детства увлекаешься? Рекорды ставил, а?
– Да что вы, дядя Ваня, – невесело усмехнулся Николка. – Прыгал только в школе, на уроках физкультуры, метра на два – не больше… А одиннадцать – так и олимпийские чемпионы не прыгают.
– Не прыгают, – подтвердил Огурцов. – Я проверил… Разве